Механическое чудо

Налетел ветер, притащил тучи, а с ними — нудный осенний дождик. Верно сказал Яков, не жарко тут. Пора дом строить, но как? Яков был так уверен, что он разберётся, значит, это что-то простое… А что может быть проще обычного желания?

«Пусть будет дом, — сам себя стесняясь, приказал Алекс, — хороший и удобный».

Глупость, конечно, с чего бы вдруг…

Кокодрилы в ручье насторожились, выбрались из воды и припустили прочь, высоко подкидывая голенастые лапы. Земля под ногами задрожала. Полянка в десяти шагах впереди зашевелилась, и траву пронзил сизый росток с берёзку толщиной.

— Опа! — только и сказал Алекс, а росток уже догнал окрестные деревья в росте и продолжал набирать высоту. Два обхвата, три обхвата… Алекс попятился. Далеко в вышине распустились перистые листья, гладкий ствол загрубел, его изрезали трещины и рытвины, в каждой из которых мог бы поместиться человек. На высоте нескольких десятков метров выросли поперечные сучья, от них устремились к земле многочисленные воздушные корни. Переплелись, выпустили корешки помельче, задеревенели, замерли.

Стали лестницей, которая вела вверх.

00010

Недвусмысленное приглашение.

Именно это он и ожидал увидеть внутри. Ковёр из трав под ногами, перегородки из сплетённых ветвей с бархатистой корой, моховое ложе, три бассейна с чистой водой — тёплой, прохладной и ледяной, прозрачный потолок, за которым мерно шумела крона…

Запахи листвы и цветов: спокойные, неяркие, расслабляющие.

И стена напротив ложа, живая плоть дерева, а на ней барельеф — женское лицо. Идеальное, неповторимое, единственное.

— Это уже слишком, — сказал, отворачиваясь, Алекс.

Бассейны манили. Алекс не стал сопротивляться, забрался в тёплую воду и закрыл глаза.

Всё это уже было. И мхи, и ароматы, и трудолюбивые существа в воде, которые сейчас щекотно очищали его кожу. И женское лицо, только настоящее и живое.

Когда Алекс открыл глаза, барельеф на стене уже исчез.

10111

Утром возле дерева-дома Алекса ждал Яков.

— Неплохо устроились, — произнёс он. — Даже завидно немного.

— Не обманывайте, — улыбнулся в ответ Алекс. — Ясно же, что каждый строит жилище по себе.

— Так я и сказал — немного, — не стал спорить Яков. — Вы уже позавтракали? Нет? Тогда пойдёмте, перекусите, потом познакомитесь с остальными и…

— Что?

— Выберете себе делянку.

— Это обязательно? — спросил Алекс.

— Нет, конечно, — удивился Яков. — Но какой смысл жить без делянки? Без лаборатории, студии, без дела? Вы умрёте с тоски.

— Я всё-таки надеюсь улететь.

— Ну, не знаю, — с сомнением проговорил Яков. — Местное скопление звёзд окружают пылевые облака, которые мешают навигации. Да и зачем улетать? Жить и работать здесь счастье!

Яков говорил так убеждённо, так сияли его глаза, что Алекс не решился спорить.

00100

Сегодня дежурила интеллигентная дама неопределённых лет, назвавшаяся Эллой Эдуардовной — «Элла, что вы, просто Элла!». Она с улыбкой поставила перед Алексом тарелку с сырниками и кружку чая. Сырники напомнили Алексу детство — пышные, с шапкой из густой сметаны. Отдельно в блюдечке его ждал мёд.

— Но мёд-то синтетический? — спросил Алекс. — Не видел у вас ни пчёл, ни даже мух.

— Натуральный, — засмеялась Элла. — У нас ничего искусственного, всё природное!

— Я тут с вами растолстею, — сказал чуть погодя Алекс, отодвигая пустую посуду. — Очень вкусно, очень!

Элла ничего не ответила, но было видно, что ей приятно. Не баловали, похоже, её похвалами местные. Привыкли?

— Где остальные, кстати? — спросил Алекс. — Яков обещал меня познакомить…

— Вы что, они давно на делянках! — снова засмеялась Элла. — Знаете, какое это удовольствие — работать здесь? Все чуть свет сорвались, вы только спите. Но я обещаю, — она заговорщицки понизила голос, — вы скоро станете таким же!

10111

Гриб-боровик напротив модуля стоял скособоченный, Левий Матфей смотрел недовольно и, кажется, немного испуганно.

— Что с ним? — спросил Алекс.

— Пройдёт! — отмахнулся Яков. — Пойдёмте уже, у меня столько работы!

На полпути к делянкам тропинку им загородил огромный, примерно с собаку, двутелый и двухголовый муравей. Смотрел в две пары буркал, щёлкал двойным набором лакированных жвал, выгибал кверху оба брюшка.

— Вот это да… — потрясённо проговорил Алекс. — Откуда такая химера?

— Мишка Вольпин развлекается, — оскалился Яков. — Любит с членистоногими возиться, хочет их к работам приспособить. Подать, там, принести. Всякое, в общем… Кыш! Поди прочь, глупый!

Муравей пошевелил всеми усиками, проскрипел что-то невнятное и неохотно убрался в кусты.

— Он говорящий?! — не поверил Алекс.

— Мишка тот ещё юморист, — ответил Яков. — Мы пришли уже, знакомьтесь, располагайтесь!

Очень занятой человек…

00000

Федота Яновича они обнаружили возле рощицы из суккулентов. Каких тут только ни было! И агавы самых разных форм и расцветок, кактусы, алое, псевдолитосы, стапелии и многое другое. Глаза разбегались. Федот с ведром сидел около гигантской русхии. Ствол растения пестрел поперечными бороздками, как у гевеи, и по ним сочился густой белый сок.

— Каучук? — спросил Алекс.

— Каучук это скучно, — усмехнулся Федот. — Молоко. Вы вчера пили. Вкусно?