Механическое чудо

Довольно долго Одноногий Пёс провалялся в зарослях одуванчиков, где под жужжание пчёл мог любоваться на дело рук своих. Конечно, всех заросших полей он не видел, но в его памяти хранились их точные характеристики, и Одноногий Пёс знал, что хорошо потрудился. Пожалуй, он успешно выполнил работу, предназначенную для целой команды с оборудованием. Работа была достаточно впечатляющей, чтобы прибывшие принимать её люди просто офигели от увиденного. Капитан так и сказал, оглядев горизонт с бесконечными полями из-под козырька фуражки:

— Я офигеваю. — И почесал репу, уронив фуражку на нос.

Потом Одноногий Пёс нащупал Сеть. Будучи порядочным роботом и сторожевым псом на службе, он свалил в неё все накопившиеся за сотни лет баг-репорты.

Так его и нашли. Посмотрели скептически.

— Ты зачем сеть подвесил, собака? — спросили ласково.

— Представьтесь и сдайте оружие.

Люди хмыкнули.

— Надо хоть пушки ему свинтить, — сказали, — а то ещё шмальнёт в кого-нибудь случайно…

Его погрузили в тачку (ту самую, в которой он возил хорошего мальчика) и доставили на базу. База разрослась: теперь там было много зданий, совсем не замаскированных сверху. Очень плохо.

Одноногого Пса свалили на верстак и оставили наедине с местным технарём, который, даже не поздоровавшись, сразу полез в самое дорогое.

— Обнаружена попытка взлома, — констатировал Одноногий Пёс. — Представьтесь и предъявите ваши коды доступа.

— Каков наглец, — пробормотал технарь и отвинтил ему все оружейные манипуляторы.

Пса поставили у входа возле окна, где он смог наблюдать за своими полями. Бросили какую-то накидку на застывшую в воздетом состоянии руку. Так и пошло: большую часть времени Пёс наблюдал за работой снаружи, смотрел, как постепенно уменьшаются поля одуванчиков, на смену которым приходили новые культуры, потом кто-нибудь заходил, бросал на него одежду. Иногда он дотягивался до неё действующей рукой и сбрасывал на пол.

— Разберу. На запчасти, — обещал Одноногий Пёс. Люди радовались как дети.

Однажды одуванчики остались только на базе: для красоты и любования. И Пёс любовался: больше делать всё равно было нечего. А потом пришёл год, когда одуванчики исчезли. На их месте возникли ровные аккуратные газоны: травинка к травинке, одного роста и размера. Монотонные и монохромные. Пёс спросил, зачем. Чтобы было красиво, ответили ему. Одноногий Пёс ещё раз внимательно изучил новую растительность, одинаковую со всех сторон, никакого контраста. Пришлось анализировать. Отведённое под эту задачу ядро долго думало, но ничего не придумало и встало. Перезагрузив ядро, Одноногий Пёс (который, собственно, давно уже был безногий) начал сначала.

Больше он не обещал никого разобрать на запчасти и не сулил трёх суток гауптвахты: только смотрел на монотонный монохромный газон и думал. Если бы он был человеком, то сказал бы, что в нём что-то умерло вместе с одуванчиками, и успокоился. Но он не был человеком и продолжал решать задачу, не имеющую решения.

— Всё, — констатировал технарь, — походу, спёкся наш главный терраформист.

Потом людям понадобились запчасти.

— Извини, приятель, — сказали они и демонтировали ему парализованную руку.

Должно быть, та самая финита комедия, вспомнил Одноногий Пёс и стал терпеливо ждать загадочной переплавки.

Ждать пришлось недолго: как-то раз явился технарь, внимательно оглядел то, что осталось от Одноногого Пса, словно видел впервые, хмыкнул и засунул его в ящик. На долгое время наступила тьма.

Бывало, ящик куда-то несли, везли, кидали. Пёс гадал, наступила уже переплавка или ещё нет. А потом снова стало светло.

Злая девочка сильно изменилась: начать с того, что она выросла. Но Пёс всё равно её узнал. И испугался: взгляд у неё был уже не просто как у разработчика ядра, а ещё хуже, хотя непонятно, как это вообще возможно. Открыв контейнер в корпусе Пса, она полюбовалась на взметнувшееся облачко белых парашютиков и удовлетворённо хмыкнула:

— Ага. Сердце из одуванчиков…

— Зачем я здесь? — спросил Пёс, полный мрачных предчувствий. И не обманулся: злая девочка ответила ему кривой, недоброй улыбкой.

— Ну как — зачем? Разбирать на запчасти. Я же обещала… — и полезла в главное ядро.

Сначала Пёс с ужасом наблюдал, как шарятся в самой сути его существа. Потом вдруг понял, что до сути ещё далеко, а скорее — её и вовсе нигде нет и быть не может, почти как начала или конца Вселенной. Тогда он решил, что терять нечего, и начал петь песни.

— Пятнадцать человек на сундук мертвеца… — старательно тянул он скрипучим ржавым голосом.

Злая девочка только хмыкала.

— Так я и думала, — сказала она, закончив шарить в прошивке, и выволокла его на крыльцо под навесом на забавных резных столбиках.

На свалку, понял Пёс и затянул про бутылку рома. Но злая девочка оставила его на крыльце, привалив к стене.