Механическое чудо

Андрей поднял голову от вирт-трэка — экрана, на котором отражалась огромная паутина виртуальных связей. В ней фиксировался след каждого, кто нажимал на кнопку включения своего персональника. Поймать преступника было делом нескольких часов. Настроение у Курганова было приподнятым. Его взгляд упал на андроида. Тот сидел напротив окна и что-то «переваривал». Андрей поймал себя на мысли, что они оба — человек и машина — стали заложниками установленной Ташкевичем программы.

Сидевший у окна андроид был самой простой, базовой версии «Андроид Материнский». Именно такая версия андроидов поставлялась во все ведомственные органы. Они не имели даже простого экстерьера — имитации человеческой кожи — и выглядели классическими роботами, хотя самую усовершенствованную их версию с трудом можно было отличить от человека.

Странное чувство овладело Кургановым, словно между ним, роботом и Анной Зотовой была какая-то связь или общая тайна.

— Покажи мне твоё самое любимое видео Анны, — вдруг произнёс Андрей, обращаясь к андроиду.

Тот повернулся к Курганову.

— В мою программу не заложена классификация «любимый — нелюбимый», — ответил тот привычным электронным голосом.

— Тогда покажи самое любимое видео Анны, — попросил Андрей. — То, которое больше всего нравилось ей самой.

— Проанализировав значение слова «нравиться», из всех записей я выбрал максимально приближённую к данной характеристике по количеству личных просмотров.

Андроид поднёс свою руку к рабочему персональнику Курганова. С экрана на Андрея смотрела девушка, немного смущающаяся, молоденькая — живая. Анна пела под гитару песню на сочинённые ей самой стихи — Курганов узнал строки из дневника. Тонкий девичий голос, завораживающий, нежный, обещающий счастье тому, кто услышит из этих губ слова «Я тебя люблю», трогал. Андрей глядел на Анну и незаметно для самого себя улыбался.

За этой записью последовала следующая, а потом ещё и ещё. Курганов не мог оторваться от этого лица, от этого голоса. Казалось, спроси он что-нибудь, и Анна ответит ему. Это было поразительно. Её кости давно стали прахом, а она — здесь, рядом.

После этого волшебного, погрузившего мужчину в хрупкий мир девичьей души момента, Курганов часто стал беседовать с андроидом об Ане. Робот был теперь дня него носителем частички её личности, её души. Та эфемерная связь, которую Андрей ощутил и которая сначала показалась ему странной, постепенно становилась прочной и естественной, как будто он и Аня были давними знакомыми.

Курганов часто перечитывал её стихи из дневника, по-доброму, словно журил друга, смеялся над неуклюжими, технически неправильными строками, разбирая их с роботом и приходя к заключению, что «любой рифмовочный модулятор за секунду справился бы лучше, но что-то в этом есть». Андроид кивал головой и пытался шутить, как того требовал Андрей, выдавая невпопад сгенерированную шутку, отчего Курганов ржал ещё сильнее. По фото Курганов узнал все важные вехи в жизни девушки, её радости и огорчения, успехи и неудачи. Объединив всю имеющуюся у него информацию, робот мог досконально рассказать историю каждого фото — когда оно было сделано, какое событие на нём запечатлено, назвать имена людей — всё, вплоть до мельчайших подробностей: как-то он даже сказал Андрею, что красное в белый горох платье, в котором снималась Анна, стоило очень дорого, из-за чего девушке пришлось неделю до аванса жить впроголодь. Всё это порождало ощущение парадоксального взаимного проникновения Анны и Андрея в жизни друг друга.

Курганов понял, для чего ей было нужно то старое голубое кресло. Оно её вдохновляло. По вечерам, когда становилось совсем темно, сидя в кресле можно было наблюдать потрясающий вид из огромного, почти во всю маленькую комнату, окна: как город живёт, дышит, двигается, а простая, неприметная девушка — песчинка в большом кресле-раковине — смотрела на это и обрастала всем тем, что превращало эту песчинку в драгоценную жемчужину.

Так незаметно для себя Андрей влюбился в Аню Зотову, которая вот уже больше двух месяцев была мертва.

***

Установленный законом двухмесячный срок расследования дела об убийстве Зотовой А. Е. подходил к концу. Эксперимент близился к завершению. Борис Ташкевич каждые три дня снимал контрольные показания у андроида и мрачнел всё больше.

— Ну что там? — спросил Курганов у криминалиста после очередного «забора анализов» и иронично добавил: — Данных для моделирования личности объекта недостаточно?

— Нет, данных достаточно для того, чтобы создать хотя бы черновик модели личности Зотовой, — серьёзно ответил Борис. — Не пойму, в чём дело. Что-то блокирует моделирование. Нужна генеральная диагностика. Возможно, какая-то мелкая ошибка программирования, которую я не могу выявить на месте. Завтра заберу его в лабораторию.

— А смысл? — пожал плечами Андрей. — Очевидно, что эксперимент не удался, а время для нормального расследования уже упущено.

— Неудавшийся эксперимент тоже повод сделать некоторые выводы, — назидательно ответил Борис.