Механическое чудо

Это нечестно. Несправедливо. Неправильно. Смотреть на хорошо знакомое тело и лицо, пусть и из металла, и знать, что это не твой лучший друг, а — кто-то другой.

Дверь с грохотом распахнулась, и вошел Роберт. Скулы полыхают от ярости, он сжимает и разжимает кулаки.

— Будь ты проклят! — рявкнул он. — Зачем убил?! Не мог ты что ли совладать со своим бешенством, как делаешь обычно?!

— Я знаю… я…

Артем вдруг понял, что не может говорить. К горлу подступил едкий ком.

— Ни черта ты не знаешь! — Роберт повернулся к нему, на глазах дрожат слезы. — Ты понимаешь, что бои с вашим совместным участием могли принести мне деньги? Деньги, что спасли бы мою дочь?!

ИК-47 замер.

— Что?

Вот оно. То отчаяние, что Артем читал в глазах Роберта всякий раз, как тот его отчитывал за плохо проведенный поединок. Горечь и тоска в его взгляде.

— Да!! А ты думал — я деньги на взятки собираю? У дочки опухоль в мозжечке! Его удалили, метастаз нет. Но — купить мозжечок и пересадить стоит баснословных денег! Тело за несколько месяцев, может, вырастить и могут. Но мозг — это все еще terra incognita. Он слишком плохо изучен, его нельзя вырастить искусственно! У меня была надежда, но ты… ты ничего от нее не оставил…

Роберт опустился на корточки у стены и закрыл лицо руками.

— Будь ты проклят, контуженная консервная банка… Сукин ты сын… Сволочь….

Подобно катку для укладки асфальта, на Артема навалился шок. Скорлупа, которой этот делец постоянно закрывался, разлетелась вдребезги. Остался обычный человек со своими страхами. С разбитыми надеждами. С мечтами, которым теперь не сбыться. И всему виной оказался — Артем.

Он невольно задал себе вопрос: чем он теперь лучше Вышеслава, который был готов убивать людей-роботов на арене сотнями, чтобы купить себе новое тело? Но ладно бы людей-роботов, они — гладиаторы и знают, на что идут. Они — осознают риск. Но он отнял будущее у… девочки, которая сейчас не может ходить, двигать руками и держать равновесие. За все это отвечает мозжечок, который ей удалили.

В памяти Артема промелькнуло лицо дочери. Дина уже который год растет без отца. И никогда его не дождется.

— Как зовут девочку? — спросил он негромко.

Голос Роберта был глухим и злым.

— Аня.

— Я отдам свой мозжечок, — произнес ИК-47 хрипло. — Принеси бумагу, я подпишу. Нотариус заверит.

Роберт вскинулся, брови изумленно приподнялись. В глазах мелькнуло недоверие.

— Ты? Но… почему? С какой стати?

ИК-47 развел могучими металлическими руками.

— Я люблю детей. К тому же не хочу депрессовать по поводу того, что случайно убил лучшего друга. Криозаморозка пойдет мне на пользу. Давно было пора отдохнуть.

Роберт поднялся, просветлел лицом.

— Я обязательно заморожу твой мозг! А когда технологии позволят, верну тебя к жизни. Можешь не сомневаться! Ты не представляешь, в каком я перед тобой долгу!

— Теперь — иди, — кивнул Артем. — Я хочу спать.

Роберт вышел, счастливый, точно воскрес из мертвых. Проводив его взглядом, ИК-47 сел, прислонившись спиной к стене. Вышеслава он не вернет, но хотя бы спасет другую жизнь. Кто знает — вдруг после криозаморозки ситуация поменяется, и он все же сможет купить себе тело. Настоящее, человеческое.

ИК-47 позволил оптическим сенсорам отключиться. Еще никогда не чувствовал на душе такой тяжести и… облегчения одновременно.

Сергей Калабухин. Посмертный раб

— День зарплаты — радостный день! — напевал штатный критик журнала «ФАСТ» Ричард Кайманов на мотив некогда популярного советского шлягера, сунув кредитную карточку в приёмную щель банкомата. — В миг исчезнет забот моих тень. Эй! Эй! Эй, гони деньги скорей!

Спрятав купюры и карточку в портмоне, довольный Кайманов обернулся и застыл. Перед ним стоял, держа в дрожащей руке пистолет, известный писатель-фантаст Роман Щербатый. Глаза этого немолодого пузатенького мужичка, одетого в старенький джинсовый костюм, испугали Кайманова смесью горящего в них безумия и страха.

— Это тебе за моего «Изгнанника»! — вдруг громко взвизгнул Щербатый и выстрелил в стоящего перед ним в растерянности Кайманова.

Первая пуля насквозь прошила левую руку критика, и портмоне, пухлое от банкнот, плюхнулось в грязную лужу, оставшуюся на асфальте тротуара после недавнего дождя. Вторая пуля застряла в бедре правой ноги. Третья пронзила острой болью живот. Кайманов согнулся и упал. Вокруг в ужасе вопили и разбегались прохожие. Роман Щербатый продолжал стрелять в корчащегося у его ног Ричарда Кайманова. Из дверей банка выбежали, что-то крича, вооружённые короткоствольными автоматами охранники, и последнее, что увидел умирающий критик, это фонтанчики крови, вдруг забившие из груди спятившего графомана, и всполохи проблескового маячка невесть откуда взявшейся машины «Скорой помощи». Потом убийца тяжело рухнул на тело своей жертвы. Дюжие санитары быстро погрузили трупы в машину, и «Скорая помощь», завывая сиреной, скрылась в потоке машин…

Откровение первое