Механическое пианино

Со своей стороны я могу предложить еще один ускоренный способ обучения детей. Более того, у моего способа есть важный побочный эффект. Дайте ребенку лично столкнуться с человеком, которого ценят и всячески превозносят взрослые. И пусть ребенок обнаружит, что в действительности этот человек не что иное, как злобствующий маньяк.

Так случилось, когда мы с Элизой повстречались с доктором Корделией Свеин Кординер. Она считалась крупнейшим в мире специалистом по психотестированию. О ней не слышали разве что в Китае. Да и вообще, кто знает, что творится в Китае?

Абсолютно случайно у меня под руками оказалась Encyclopedia Britainica. Теперь вам понятно, почему я так запросто называю Достоевского по имени-отчеству?

Перед взрослыми доктор Корделия Свеин Кординер держалась с неизменным достоинством и снисходительностью. Каждый день она появлялась в новом изысканном наряде. На ней всегда были туфли на высоких каблуках, вечернее платье, драгоценности.

Мы слышали, как она говорила родителям: «Стоит женщине добиться трех научных степеней и стать во главе Научного центра с ассигнованием в три миллиона ежегодно, как все забывают, что она женщина».

Но как только она оказывалась наедине со мной и Элизой, ее начинала душить паранойя.

«Не вздумайте выкидывать свои слюнявые миллионерские штучки. Со мной этот номер не пройдет», — говорила она.

А разве мы делали что-то плохое?

Власть и деньги нашей семьи доводили ее до полной потери пульса. Мне кажется, она из-за этого даже не замечала нашего уродства.

Для нее мы были еще одной парочкой испорченных богатством детенышей.

«Мне не повезло в жизни, как вам. Я не родилась в рубашке, — вдалбливала она в наши головы. — Мы частенько не знали, доведется ли нам завтра набить животы. Но вы-то об этом не имеете понятия».

«Да», — соглашалась Элиза.

«Еще бы», — говорила доктор Кординер.

И тому подобное в том же роде.

Ее терзала паранойя. А особенное раздражение вызывал тот факт, что наши фамилии совпадали. «Я вам не добрая тетушка Корделия, — повторяла она. — Не утруждайте свои аристократические умишки. Когда мой дед эмигрировал из Польши, он поменял фамилию Станкович на Свеин», — ее глаза загорались лихорадочным блеском.

Наконец кто-то из нас не выдержал и спросил, из-за чего она бесится.

Она тут же затихла. «Я не бешусь, — сказала она. — Для человека моей профессии просто недопустимо беситься, какая бы ни была тому причина. Однако, разрешите заметить, что заставить человека моего ранга проделать дальний путь в пустыню ради того, чтобы лично провести тесты с двумя детьми, это то же, что попросить Моцарта настроить пианино. Или сказать Эйнштейну, чтобы он подвел баланс в чековой книжке. Я доступно выражаюсь, госпожа Элиза и господин Уилбер, или как там вас еще величать?»

«Почему же вы приехали?» — спросил я.

Она не выдержала и взорвалась. Свой ответ она постаралась как можно больше отравить ядом: «Потому что деньги не пахнут, мой юный повелитель Фонлерой».

Еще в большее замешательство привел нас тот факт, что она решила провести тесты с каждым в отдельности. Наша наивность не имела предела. Мы пытались убедить Корделию, что вдвоем мы гораздо умнее, что наши ответы будут правильнее, если нам разрешить соприкасаться головами.

А ее распирало от сарказма и ненависти.

«Спешу и падаю, господин и госпожа, — сказала она. — Я могу еще раздобыть для вас энциклопедию. Нет, лучше приглашу весь Гарвардский университет. Вот уж, могу представить, какие будут у вас блестящие ответы! Целью моего приезда было провести тесты. Но я возьму-таки на себя лишний труд и преподам вам основной жизненный урок. Вы еще когда-нибудь скажете мне спасибо».

И она преподала нам урок: «Каждый сам за себя, — поучала она. — Повторяйте за мной и запоминайте». Я послушно повторял. Разбудите меня среди ночи и я отчеканю: «Каждый сам за себя».

Так-то вот.

Эксперимент проводился за стерильно чистым столиком в столовой, стены которой были покрыты кафелем. Когда доктор Кординер, или «тетушка Корделия», как мы ее между собой называли, приглашала одного из нас в комнату, другого или другую тут же спешили увести подальше: в бальную комнату, что располагалась на самом верху северной башни замка. За тем из нас, кто оказывался в бальной комнате, бдительно наблюдал Сухоруков-Суховей. Ему доверили стоять на страже, ибо когда-то он служил в армии. Мы подслушали инструкции, которые давала «тетушка Корделия». Ему вменялось следить за малейшими сигналами, которые бы подтверждали нашу телепатическую связь.

О, конечно, что касается меня, то я выдержал письменные экзамены. А вот Элиза нет. Когда «тетушка Корделия» тестировала Элизу, ей лично приходилось зачитывать вслух вопросы и своей рукой записывать ответы.

Нам казалось, что мы ответили плохо на все без исключения вопросы. Но, наверное, мы все-таки умудрились дать пару правильных ответов. Иначе как могла бы доктор Кординер докладывать родителям, что наше умственное развитие соответствует «…низшему пределу нормы для их возраста».