Механик

– Мы не прячемся мам, правда… У меня все хорошо…

– Хорошо?.. – усмехается ее голос, – а ты о нас подумала? О своих родителях? В какое ты нас ставишь положение?..

– В какое же?..

– Я сказала знакомым, что отправила тебя на все лето отдыхать заграницу, а мне звонят и говорят, что видели тебя в городе одетую, как оборванку!

– Так может, не стоит врать людям?..

– И что ты прикажешь мне им говорить? Что моя единственная дочь спуталась с бомжом?!

В носу начинает щипать…

Я устала… Устала отбиваться от ее нападок, устала с пеной у рта доказывать, что мой мужчина достоин уважения… устала биться головой о стену, надеясь, что время, проведенное в разлуке со мной, смягчит ее…

– Мама… я беременна…

В трубке повисает тишина. Я отчетливо слышу биение моего сердца.

– Срок?..

– Девять недель.

– Почему до сих пор не сделала аборт?

Мама не кричит и не истерит. Ее голос звучит по–деловому ровно, как у профессионала, перед которым поставлена очередная задача.

– Аборта не будет, – так же спокойно отвечаю я.

– Так… – тихо вздыхает она, – ты встала на учет?

– Да.

– Где?

– Я не скажу…

– Я сама узнаю.

– Зачем, мам? Я все равно его рожу…

Ответом мне становятся короткие гудки. Мама бросает трубку…

Я так и не сказала ей, что выхожу замуж. Не смогла.

– Можете обменяться кольцами… У вас есть кольца? – спрашивает регистратор Загса, женщина неопределенных лет в бордовом, в пол, платье.

Матвей молча кивает и достает из заднего кармана джинсов два кольца. Напряженно глядя в глаза, надевает на мой палец тонкий золотой ободок.

Я тихо улыбаюсь. Пока не могу разобрать того, что чувствую. В голове не укладывается, что я теперь его жена.

Так просто. Две подписи, и я уже Соболева Анна Алексеевна.

Нас расписали через неделю после того, как мы подали заявление и приложили к нему справку о беременности. Я думала, это займет больше времени, думала, успею подготовиться, хотела платье новое и туфли, букет красивый…

А пойти пришлось в молочного цвета костюме, состоящего из узкой юбки и жакета и бежевых закрытых туфлях.

Хорошо, что за пару дней до регистрации Наталья привезла мне мои вещи. Позвонила накануне и рассказала, что папа, тайком от мамы, выписал с ее телефона мой номер и велел ей собрать мою одежду, личные вещи, ноутбук и даже драгоценности.

Поступок папы ошарашил. Не ожидала от него такой заботы. Думала, он вообще не заметил моего исчезновения.

Тем же вечером позвонила ему, чтобы поблагодарить.

Мы коротко целуемся и спешим на выход. У двери с той стороны уже топчется следующая пара. Они, в отличие от нас, пришли с толпой родственников и друзей, часть которых, судя по алкогольному амбре, уже начала праздновать.

Мы никого приглашать не стали. Я даже не знаю, сообщил ли Матвей сестре и друзьям. А мне и хвастаться некому было. Родители не знают, и Наталье рассказывать не стала.

Матвей усаживает меня на пассажирское сидение и, обойдя джип впереди, садится за руль.

– Аня…

Его голос тонет в оглушающем звуке клаксонов подъехавшего свадебного кортежа. Он тихо выругивается под нос и, заведя машину, выезжает со стоянки.

Погода портится. Еще утром светило яркое солнце, а сейчас подул ветер, небо заволокло тяжелыми тучами, и начал накрапывать дождь.

– Хорошая примета…

– Что?.. – переспрашивает Матвей.

– Дождь в день свадьбы – хорошая примета… к финансовому благополучию…

Помню, так Наталья сказала, когда мы с родителями поехали на свадьбу к дочери прокурора и попали под ливень. Хотя, там и без примет все понятно было…

– Аня… – Матвей хмурится, отчего лоб разрезают продольные морщинки, – нужно немного потерпеть… все будет, я обещаю…

– Я знаю…

– Не перебивай. Я в лепешку расшибусь, но верну тебе все, от чего ты ради меня отказалась… и даже больше… Клянусь! Когда–нибудь твоя мать будет гордится мной!

Услышав эти слова, я окончательно расклеиваюсь. Моя выдержка трещит по швам. Зачем он это говорит?! Зачем оправдывается за мой выбор?!

Я выбрала его. Сама! Сама променяла пышную свадьбу с лимузинами, столичными артистами и медовым месяцем на Бали с Давидом на скромную регистрацию с Матвеем.

Закрыв лицо руками, я начинаю тихонько всхлипывать.

– Принцесса?.. Плачешь?..

– Это гормоны…

Он больше меня не трогает. Пережидает истерику и достает пачку влажных салфеток из бардачка.

– Хочешь воды? – спрашивает Матвей и, не дожидаясь ответа, открывает бутылку и протягивает ее мне.

– Спасибо…

– Эля там сюрприз какой–то готовит…

– Ты ей рассказал?

– Рассказал, конечно… – пожимает плечами, кинув на меня быстрый взгляд.

– Как она отреагировала?

Вряд ли прыгала до потолка от радости. Не смотря на то, что отношения наши из состояния холодной войны перешли в нейтральные, чувствовалось, что она все еще считает меня виновной в том, что не Алла сейчас с Матвеем.

– Нормально… Хотела с нами в Загс ехать… Сказала, как только родится племянник, переедет к нам, чтобы тебе помогать…

– О, нет! – вырывается у меня, и Матвей начинает смеяться, – вместо одного ребенка, мне придется возиться с двумя.

– Я ей то же самое сказал!