Механика любви

Зеркальный улыбался: «Очень просто. Письмо ведь получает внутренний двойник того, кто это письмо отправляет, ну, точно так же, как я, твоё внутреннее Я, принял твоё письмо. То есть, ты фактически направил его самому себе, а внутри самого себя ты же знаешь, искренен ты в своём желании или корыстен. Понимаешь? Ну, например, пишет какая-нибудь дева письмо по тому же электронному адресу, который и ты прочитал в объявлении, но ищет она на самом деле вовсе не Любви, а выгодного замужества или богатого содержателя. Нет, я не ханжа! Я ничего против такого желания девы не имею! Я не вправе её осуждать и не осуждаю! Но пойми, я ведь Дух Любви, а не выгодного замужества или красивой партнёрши на две недели! И письмо, отправленное ею, получает она же сама, но та, которая живёт вглубине её души, обмануть другого человека всегда очень легко, но обмануть саму себя, поверь, не получится. Поэтому её внутренний дух просто не отвечает ей на её письмо. Вот и всё. А найти эту квартиру по адресу электронной почты ещё ни один человек не смог, а уж какие связи, какие структуры к поиску подключали!»

Кажется, Серёжа начал понимать. Устройство было не такое уж сложное, но весьма хитроумное и оригинальное, правда, пока было совершенно неясно, что же из всего этого следует и каким образом несчастный проситель получает Любовь. Но спешить было некуда, а любопытство продолжало терзать Серёгин рассудок, и он опять спросил: «Значит к каждому или к каждой, кому назначена-таки аудиенция, выходит из зеркала свой двойник?». «Конечно! Именно так! Ты всё точно понял! Всё происходит здесь же, в этой квартире, но разговор и всё дальнейшее происходят совершенно иначе, и это каждый раз неповторимо, потому что каждый человек, мерзок он или благороден, но он неповторим. Просто каждый раз при новой встрече в двойника всегда вселяюсь я — Дух Любви, иначе и беседы не получится и человек уйдёт отсюда без Любви…»

Серёга аж вскинулся весь: «А что, было что и без Любви уходили? Вы что эту самую Любовь в бумажку заворачиваете, в пакетик кладёте?»

Зеркальный Сергей от волнения даже из кресла выпрыгнул: «Никогда! Никогда не было!!! Ни разу! Любой, кто допущен сюда на аудиенцию, обязательно, слышишь, ОБЯ-ЗА-ТЕЛЬ-НО!!! уходит отсюда с Любовью, причём, со своей. Сам сейчас всё поймёшь! А о тех, кто не Любви ищет, а лишь прикрывает этим словом любые иные намерения, я тебе уже сказал! Их здесь просто не бывает, они сюда не попадают!»

«Ну, извини, извини, я глупость сказал. Ну, так как же насчёт других посетителей?»

Двойник оказался не обидчивым и уже совершенно спокойно, вновь усевшись в кресло, ответил: «Ладно, если уж ты такой любопытный, расскажу тебе немного. Приходит, например, дама лет, может быть, за 50 (мы ведь возраст не спрашиваем, если ты заметил), и её же душа-двойник знает, что действительно очень бедная дама больно переживает своё одиночество, особенно уже ближе к старости…Ну, ладно, может, не Любви ищет, но Доброго Друга в конце пути, поверь мне, это очень близкие понятия, ведь точно Белла сказала «…свирепей дружбы в мире нет любви…». Абсолютно точно! Да, вернёмся к гипотетической даме. Тут всё очень искренне. Многое зависит от того, как зеркальная копия встретит свой оригинал, чтобы этот оригинал не упал в обморок при виде самой же себя, выходящей из зеркала…Ведь даже ты испугался, когда увидел, а ведь ты молодой и сильный, к тому же мужик…Так что вот так. И разговор у этой дамы с самой собой будет совершенно иной, чем у нас с тобой, чем у любого другого посетителя, то есть, я имею ввиду, прежде чем допустить просителя к Любви. Но это тебе ещё предстоит узнать. И уйдёт она отсюда совершенно с другой ношей, нежели ты. И это ты тоже поймёшь позже…Но, вообще-то, мы уже очень отвлеклись и ушли в сторону. Так что давай вернёмся к тому, зачем ты, собственно, сюда и пришёл».

Серёжа уже совсем расслабился, угнездился поудобнее в большом кресле и сказал: «Обещаю тебе, что на любой твой вопрос отвечу искренне, впрочем, ты и сам сразу это поймёшь. Спрашивай».

Двойник смотрел на него очень внимательно и больше не улыбался: «Скажи мне, неужели ты никогда не чувствовал сострадания к тем, которые любили тебя на разрыв души, сердца, аорты и, заметь, не недели и месяцы, а годы, многие-многие годы? Неужели в тебе не было сочувствия к тому, что ты очень больно ломал их жизни? А ведь ты именно ломал…»