Механикус практикус

Душный чердак, ставший нашим прибежищем, стал тем самым местом, где я должен расставить все точки с Терой. Думаю что сегодня настал момент, чтобы не оставить ни единого вопроса в странностях моей сестрёнки. Я сильно нервничал, сердце билось через раз, в моей голове возникала одна пугающая мысль за другой, реагируя на каждое слово самого дорого мне человека, моей сестренки. Вначале я думал тревога от того что Тера взяла под контроль простого человека на улице, словно по щелчку пальцев, уже не могла возрастить более. Однако каждое слово малышки заставляло мое сердце каждый раз пропускать удар. Она не стала долго препираться со мной, когда мы оказались в безопасности на крыше ратуши. Мы просто залезли на чердак, обойдя главное городское здание и заранее купив у уличных торговцев все, требовалось для ночевки на крыше, от одеяла до еды с бурдюком, полным воды. И только затем, расположившись на досках я начал допрос Теры, которая сразу же закрылась в себе.

Но я словом за слово пытался разговорить малышку и тогда на меня вылился бурный поток информации.

− Я всегда влияла на людей, когда считала это нужным, − наконец ответила мне спокойным голосом Тера, словно она не сделала ничего плохого. — И на булочника, чтобы он лучше к тебе относился, и на капитана Вито.

− На кого еще? — хрипло спросил я.

− Дядю Быка, и всех, кто был с тобой ночью во дворе таверны, — тихо ответила мне Тера, и замерла, будто чувствуя, что сейчас я задам вопрос, из-за которого и начался этот разговор.

− На меня ты влияла? — пытаясь быть спокойным, спросил я, и Тера словно не услышала.

— Ты влияла на меня?

− Да, — разорвало тишину простое слово малышки, а во мне жалобно заревел раненый зверь. Глаза начали застилать злость и скорбь, и земля. Некоторое время в на чердаке наступила мертвая тишина. Я боролся с мыслями, пытаясь ответить самому себе на простой вопрос: друг передо мной или враг?

− Когда? — практически по инерции, не понимая, зачем мне это, задал я еще один вопрос.

− Когда ты спишь рядом, — тихо проговорила малышка неровным голосом, смотря на меня так, будто впервые видит. Все указывало на то, что она сейчас готова расплакаться в любой момент.

— В твоей голове словно сидят тысячи людей, и они кричат, спорят, ругаются. Тебе очень плохо, когда ты спишь, я просто хочу чтобы тебе не было больно и боль уходит. Я просто помогала тебе, братик!

На мгновение я задумался, а яростные мысли внутри меня начали блекнуть и угасать. С чердака было слышно как снаружи перекрикиваются поисковые отряды, что убывали на поиски двух опасных преступников, но это меня мало интересовало. Сейчас мне нужно было задать еще один вопрос. Он важен, и кажется именно сейчас Тера готова ответить на него.

−Тера, скажи мне правду и только правду, — тихо и спокойно проговорил я, присев на корточки и смотря прямо в глаза малышки, ловя каждое ее движение, каждое изменение в лице и даже глазах. Гриша говорил, что по лицу можно понять многое, по крайней мере ребенка уж точно. — Я брат тебе или нет? И если брат, то какой?

− Любимый и единственный, — не думая ответила Тера, а затем сузила глаза и как-то по недоброму мне улыбнулась. — Не веришь? Я докажу!

Я с непониманием смотрел, как в полумраке девочка что-то ищет в моем вещевом мешке, и вот через минуту она стояла передо мной с вытянутыми руками, держа в них открытый медальон.

− Читай, − сказала Тера. — Читай, братик!

− Джон, Камора, — тихо проговорил я.

− Это написал папа, — гордо проговорила Тера. — Ты мой брат, пусть и названный! Так папа решил, другого брата у меня нет и никогда не будет. У меня кроме тебя больше никого нет!

С нескрываемой обидой в голосе произнеся эти слова как обвинения Тера заплакала и я обнял её. Плач лишь усилился, маленькая сестренка потеряла всех, папу маму, всю свою жизнь в шторме, а сейчас я чуть не отнял последнее, что было у неё. Себя.

Маленькая девочка, что смотрела на меня глазами, полными слез, успокоилась только через час, истерика и обвинения в том, что я сомневаюсь, что я её брат, наконец прошли. А я смотрел на девочку в сиреневом платьице с заплаканными глазами, и не понимал, что мне надо сделать, чтобы выбраться из этого города. Я еще не отошел от шока после продажи игрушки за огромное количество золота, которого точно хватило бы, чтобы открыть не харчевню, как у Быка, а небольшой ресторан или целую гостиницу. Даже купить старенький дизельход, на который все копит Железный Ганс из каравана Виолетты.

− Ну что ты на меня смотришь! Ты виноват во всем! — сурово буркнула малышка, смотря на меня с обидой. — Я же все сделала правильно, теперь у нас есть деньги, а еще ты обещал мне медведя.

− Да сколько тебе лет? — спросил я, смотря на ребенка, что ведет себя как взрослый, да, со своей, детской логикой, но все же.

− Пять, − вытянула руку вперед Тера и улыбнулась. — Не ругайся, Джони, я больше так не буду. Без спроса влиять на людей.

− Подожди, но ты же говорила, что многое чувствуешь? — спросил я. − Ты можешь мне об этом говорить? Каждый раз, когда на кого-то воздействуешь, или чувствуешь что-то интересное?