Механист

Гряда Камня тянулась версты на две, и на всем протяжении так же была исчерчена разными письменами, только любоваться открывающимся великолепием желания уже не возникало. Неловко молчал Моисей, только что заработавший жирный минус в перспективе общения с туземцами, раздраженно молчала Венди, уже успевшая что-то на фантазировать по поводу соприкосновения Камня и Вика, принципиально молчал и сам механист чувствующий отчего-то на душе некий поганенький осадок. За компанию молчали и остальные неприкаянные. Попросить Менестреля расчехлить гитару было некому. Так бы и промолчали дальше, исполняя пожелание Себеды не трепать лишнего возле Говорливого Камня, если бы не очередная случайность.

Угроза не угроза, но слова вогула насторожили неприкаянных. Одно дело — плыть под отвесными скалами, изумляясь могуществу природы, другое — вслушиваясь в окружающее, потому что камни вниз падают не просто так, а только под воздействием внешней силы. Как правило — человеческой, если речь, чего доброго, пойдет о попадании в плот.

Видоки были сосредоточены дальше некуда, имея при этом на всякий случай стрельбы в сухости и под рукой. А вот Старьевщик совсем не напрягался. Сколько ни вслушивайся, а чуйка, если вдруг, у той же Венедис должна сработать раньше, чем у лишенного нужных приспособлений механиста. Даже сверхтренированный, но обычный слух бессилен, если хочешь определить человека на удалении метров восемьдесят вверх. Да и стрелять прицельно из гладкостволки на такое расстояние неэффективно. Так что за стрельбу Вик тоже зря не хватался — держал в чехле.

Надо признать, когда через пару дней достигли Говорливого Камня, тот и на самом деле поразил умением вытворять из обыденных звуков различные спецэффекты. Вода здесь плескалась о скалы с необычным гулким эхом, словно голодная река взахлеб обсасывала берег, а ревнивый ветер скрежетал зубами в древесных кронах.

Внешне же Говорливый ничем не отличался от Писаного — та же вытянувшаяся вдоль берега вертикальная стена с цепляющимся за гранит лесом. Только без рисунков.

Еще в районе Говорливого стали попадаться ряжи — рукотворные острова. Некоторые — поросшие деревьями, уже почти неотличимые от естественных, другие — полуразрушенные, с разваленными бревенчатыми стенками и осыпавшимся каменным наполнением. Вик был знаком с такой технологией. Ему самому довелось строить мосты по похожему принципу — зимой на льду реки в определенных местах собирались деревянные срубы и заполнялись булыжниками. Потом лед подпиливался и вся конструкция опускалась на дно. А после ледохода начинали ставить пролеты — опоры-то были уже готовы. Собранные из негниющей лиственницы постройки могли прослужить столетия. Только в его, механистической, методике ряжи были значительно меньших размеров и, как правило, выстраивались поперек реки в одну линию.

Зачем сооружать такие, как здесь, громадины и внешне бессистемно разбрасывать вдоль русла, Вик решительно не понимал. Он даже не мог вообразить вырубку леса в таких масштабах, когда во время сплава между бревнами не видно воды, а для их вылавливания необходимы тысячи рабов и десятикилометровые шеренги таких вот гигантов.

Однако, несмотря на свою массивность и расположение по течению, опасности для плотов ряжи не представляли. Стены они имели вертикально уходящие вниз, что исключало возможность посадки плотов на мель, и даже разрушенные ниже уровня воды острова легко определялись по перекатам.

Говорливый почти прошли мимо, когда уже настоящий остров разделил Вишеру на две протоки. Широкую и узкую или, как здесь говорили, толстую и тонкую. Справедливо рассудив, что в «толстой» протоке вода спокойнее, Моисей направил первый плот в нее.

Ряжей в широком рукаве оказалось так много, что сразу пришлось маневрировать среди их стенок. А потом кто-то на носу закричал про камни под самым брюхом, и плот, взыграв бревнами, чуть не подпрыгнул над водой. Все, кто стоял на ногах, повалились на четвереньки, костер рассыпался углями из отведенного ему чана, вещи под навесом, да и сам навес тоже не остались на месте. Плот, надрывно скрипя, пробороздил остатки очередного ряжа и облегченно вывалился в тихую воду. На счастье пассажиров, веревки и дощатые крепления, стягивающие бревна, не пострадали — иначе бултыхаться всей компании в ледяной воде вместе с их пожитками.

Следующим за ними могло так не повезти.

— Э-гей!!! — крикнул пахан кормчим второго плота, плывшего на изрядном удалении. — Греби тонкой!!!

На плоту помахали рукой, а уже почти оставшийся за спиной Говорливый Камень ответил. Так внятно, что даже скептичный Вик услышал:

— Убей!!! — Скала выдержала раскатистую паузу — Ребенка!!!

И что-то оборвалось внутри. Дальше молчать было не о чем.

— Что за хрень? — поинтересовался механист У Венди.

— Знать бы…

Не знаешь, значит?

— Надоело все.