Механист

— Вертится… кружится… как удавка вокруг шеи. Давит. Нечем дышать. Порви ее!

Богдан не отрывал взгляд с точки на небе.

— Я убивал людей, драконов, богов — я не умею убивать звезды.

Геката не ответила, поэтому он продолжил:

— Если бы это было возможно, я сбил бы ее еще тогда, до спуска челнока.

Женщина опять промолчала.

— Появись у меня возможность попасть внутрь…

— Ты сам владеешь отгадками. Спроси своих людей, Церб… — Она запнулась. — Твои люди знают те ответы, которые забыл ты сам.

— Это не мои люди, Многоликая. Мои люди, мои друзья умирают так же, как и враги. Поэтому я отказался и от тех и…

— Спроси их! — прервала Геката. — Спроси у того, кто носит мой знак! Узнай о его желаниях. Ответы — рядом, но люди всегда тревожат богов. Ничего не меняется.

— Не меняется! — ощерился Убийца. — И боги, как раньше, говорят ни о чем!

Женщина смягчилась и стала больше похожа на настоящую Венди, ту — с ямочками на щеках.

— Боги… они ведь просто боги… отражения людских мыслей… Ты ведь никогда не требовал многого от богов, да? Бог… дан?

— Ну, слава, хм, богу…

— Нам надо прощаться, мой Ключник, ты совсем истечешь.

Убийца посмотрел на запястья — кровь теперь не хлестала, как раньше, а вытекала понемногу ритмичными толчками. Судя по масляно блестящей луже, в которой стояли и Богдан и Геката, крови в организме Убийцы оставалось самую малость. Бледной синевой кожи мужчина уже соперничал с трупами ищеек.

— Только так я могу видеть тебя — у непреодолимой границы забвения. Ничего со мной не случится. Когда напор совсем ослабнет, раны затянет и все восстановится. Твои подарки, Смерть, бесценны и тягостны.

— И все-таки, Богдан, возвращение к жизни займет некоторое время. Здесь, на морозе. Много времени и боли. Не шути лишний раз с моими дарами. — Геката взяла запястье Убийцы и накрыла его своей ладонью. — Пожалей тогда эту девочку, ведь пока она в вызванной ею самой коме, я могу видеть тебя. Плоть — это глина, мягкая и податливая, но душу не стоит выпускать из нее надолго.

Богиня сняла ладонь с руки Убийцы. Вик со своего места не видел, но полагал, что на запястье не осталось и шрамов.

— А теперь, — Геката обратилась к механисту, — поддержи это тело, ибо я покидаю его.

Богдан взялся было помочь, но богиня покачала головой — сам на ногах еле стоишь.

Волки взвыли, казалось, прямо на заваленной снегом крыше.

Реанимировать девушку не пришлось — Геката ушла аккуратно и вежливо, придержав створки сознания.

Механист, повинуясь извечной привычке лечить все хвори одним лекарством, сунул в руки Венедис фляжку со спиртом. И княгиня, не поперхнувшись, приложилась к ней от души. Потом, когда успокоилась дрожь в плечах, спросила:

— Та, которая была, — кто она?

— Так эта… Геката, — отчитался Старьевщик. Венди только что не хлопнула себя по лбу — ну конечно!

— Она же везде, Вик! Как я могла не заметить! Вот! — Девушка полезла в рюкзак и снова вытащила колоду.

Четыре карты уже имели конкретно потертый вид.

— Конечно-конечно, — попытался успокоить механист, но Венедис не реагировала.

Алкоголь действовал на удивление быстро.

«Выбор» — обнаженные мужчина и женщина на широкой дороге.

— Геката — богиня дорог и перекрестков… «Колесо Фортуны» — замочная скважина внутри круга со спицами.

— Атрибут Гекаты — ключи от всех дверей… «Смерть» — рыцарь-косарь.

Лезвие косы, серп, месяц, Луна — планета гекаты…

«Дурак» — путник, подгоняемый собакой.

— Стигийские псы — верная стая Гекаты…

Ну, при желании можно насобирать ассоциаций.

— Что, что она сказала? — Девушку мелко трясло. Нервы и переутомление.

Старьевщик снова приложил к губам Венедис емкость с согревающим.

— Она сказала, — Убийца дождался, когда девушка оторвется от фляги, и забрал ее себе, — что нам поможет человек, помеченный ее знаком.

Венди понимающе перевела взгляд с одного мужчины на другого. Косела она стремительно.

— Спи. — Богдан по-отечески погладил русые волосы. — Завтра во всем обязательно разберемся.

— Я не знаю, о чем говорила твоя Геката, — предупредил Вик, когда девушка засопела, свернувшись в клубок.

Убийца поболтал флягой, определяя остаток на слух:

— Ни фига это не полезно при кровопотере, так? Но красного вина у тебя все равно же нет?

Он выдохнул совсем по-простецки и одним махом осушил сосуд — Вик даже сглотнул.

— Можно было бы вырезать чью-нибудь печень. Тебя это шокирует, да?

Механист неуверенно согласился. Черт его знает, на самом деле. Проблема каннибализма — этическая. Если другого выхода нет, какая разница, что жрать, в конце-то концов? Но, конечно, некоторое омерзение присутствует.

— И она не моя.

— Что? — не сразу понял Старьевщик.

— Разговор, который ты слышал, — Богдан выдержал паузу, чтобы механист все-таки поравнялся с ходом его мысли, — ты уже забыл. Честно говоря, я сам не все помню. Общение с богами — сложная штука. Не всегда различаешь — что сказал, а что подумал…

Язык Убийцы заплетался.

— …но если я услышу от тебя хоть одну цитату… даже намек… только откроешь рот — и тебя сразу не станет… Кроме того момента — насчет твоих знаний. Подумай — Многоликая излагает мутно, но всегда по существу. А я — спать.