Механизм чуда

Звонок в дверь прозвучал, когда все уже сидели за столом. Полная женщина оказалась мамой Пушкина с Лермонтовым. Говорила она с одышкой, тяжело. И так же тяжело передавала тарелки с салатами на стол. Божественные братья сели рядом, тут же перепутавшись. Очень не хватало Маши-Саши. Они со своей трогательной любовью скрашивали любое мероприятие. Антон сидел ближе к двери. Когда Ева с Ра пришли, мест на этом конце стола не осталось. Ра ушел к братьям, а Еве пришлось садиться рядом с Пушкиным. От этого он стал сиять еще ярче. И тут этот звонок. Он заставил всех какое-то время смотреть друг на друга, спрашивая, не его ли забыли пригласить.

— Небось, мой папаня завалился, — сварливо, но все равно довольно произнес Пушкин и стал выбираться из своего дальнего края стола. — Вот ведь люди — дикие существа. Им, чтобы появляться на свет, до сих пор нужны папа и мама. Вся цивилизованная вселенная уже давно размножается из пробирки, а мы все по старинке. У нас был парень, он утверждал, что его вообще зачали инопланетяне…

— Да иди уже, — с тяжелым вздохом произнесла мать, подталкивая свое болтливое чадо к двери, в которую весьма настойчиво звонили.

В коридоре послышались удивленные возгласы, короткий смех, что-то зашуршало.

Все замолчали, забыв, кто о чем говорил, и переглянулись.

Первым в комнату вошел огромный букет бордовых роз. Его распирало во все стороны от тугих бутонов. Казалось, он вот-вот взорвется, забрызгав всех лепесточной кровью.

— Здравствуйте!

Из-за букета вынырнула лисья мордочка Александра Николаевича.

Снова наступила тишина.

— Ты зачем пришел? — грубо спросил Антон.

— А поздравить? — неожиданно мелко засуетился отец Антона. Он уже весь появился в комнате, отчего букет стал как будто меньше. На пол была поставлена высокая коробка, а все присутствующие оказались награждены внимательным колючим взглядом.

— Не переживай, я ненадолго, ненадолго!

— Что вы! Проходите! — активно зазывал нового гостя Пушкин.

— Здрассьте, — раскланивался Александр Николаевич с опешившими гостями. — Позвольте мне сначала сделать подарок. Да, подарок.

— Да! — заулыбался Пушкин, глядя на букет.

«Неужели он ему цветы подарит?» — испугалась Ева.

— Я долго думал, что подарить, — медленно, как в былинном зачине, заговорил Александр Николаевич. — Подарить дорогие часы? Так в темном переулке могут ударить по голове и отнять.

— Могут, — быстро согласился Пушкин.

— Подарить деньги? — не отвлекался Александр Николаевич. — Еще неизвестно, на что он их потратит.

— На ерунду, на ерунду, — тут же встроился в былинный ряд Пушкин.

— И я решил, что подарю тебе нечто более ценное!

Все, как по команде, уставились на коробку.

— Я дарю тебе пример! — торжественно произнес Александр Николаевич. — Научу, как обходиться с дамами. За этим столом сидит всего одна дама, которую я знаю, и я хочу подарить ей цветы.

Букет ткнулся в сторону салатниц и тарелок.

— Ева Павловна! Это вам!

Ева не могла оторвать взгляда от тугих бордовых головок. Они приближались. Александр Николаевич пролезал за стульями, подбираясь ближе. Букет оттянул руку.

— А чтобы было, куда цветы поставить, — вот вам ваза.

Из коробки появилась огромная ваза, расписанная голубыми розанами и завитками. Ваза тоже стала приближаться. Она неловко встала между вилок, ножей и стаканов.

— А также вас я поздравляю с рождением сына. — Папа Антона протянул матери пышный букет гвоздик. До сих пор они как-то прятались за розами. — И вас тоже — будем знакомы. — Одинокая розовая гвоздика, как микрофон, ткнулась в Наташу. Девушка стала медленно краснеть. — Извините, я не знал, что вы здесь будете, а то бы непременно подготовился. Да, подготовился. — Гвоздика подергивалась, давая понять, что не мешало бы ее взять. — А это так, мелочь. В следующий раз — непременно. — Наташа подняла руки к лицу.

— Бери! Чего добру пропадать! — крикнул Пушкин, и все снова заговорили, знакомые стали приветствовать Александра Николаевича. Он нашел себе место рядом с матерью Пушкина и галантно налил ей сок из пакета.

Ева поймала взгляд Ежика. Смотрел он довольно. Словно только что на рынке выторговал миллион. И если до этого Ева придумывала, как бы половчее отказаться от подарка, то теперь решила брать.

— Нет, я не понял, — буркнул сидевший рядом Пушкин. — Ладно — цветы. А ваза-то как мимо нас прошла?

— Может, мне все это у вас оставить? — прошептала Ева, с трудом представляя, как заявится домой с подарками.

— Бери, бери! — переставил вазу Еве на колени Пушкин. — Человек старался, покупал, слова придумывал. Александр Николаевич серьезный мужчина, он так просто ничего делать не будет.

Ева сунула букет в вазу и задвинула ее подальше к окну, за штору. Но розы выпирали, сбрасывали с себя ткань, глядели завитками глаз. Смотрел и Ежик. Он сменил гнев на милость, подвинулся, пустил отца и теперь весело с ним о чем-то разговаривал. Выглядел счастливым. Отец тоже улыбался.

— Был у нас такой случай, — начал Пушкин, — один парень не любил своего отца. Жили они вместе, но он его ненавидел.

— И однажды темной ночью зарезал? — закончила за него Ева.