Механизм чуда

Басы были не чужие, а вполне себе местные. Музыка играла в одеяле.

Телефон. Кто бы мог подумать! Снова хулиганит.

— Алло! Ева? Здравствуй! Это… — заминка — человек подбирает слова. Но Ева уже узнала: божественный брат! — Если помнишь… Номер твоего телефона Пушкин дал.

Милый Александр Сергеевич. Милый Ра. Заметила, что улыбается. Было очень и очень приятно. Она ему понравилась. Черрртовски приятно.

— Привет! Конечно, помню! У меня твой жук! Я из-за него упала, — выдала сразу всю информацию Ева.

— Да? — мгновенно скис Ра. — А я хотел…

— Мне нужна машина времени! Очень нужна. Вот и Маша говорит, что пора в прошлое слетать.

— Там еще многого не хватает.

— Обойдемся без переменной Планка. Ударь молотком, все заработает.

В трубке возникла пауза. Кажется, Ра оценивал возможность такого метода воздействия на сложный агрегат.

— Я могу к тебе зайти? — осторожно спросил он. — У меня есть подарок. Так… ерунда. Все делали, я тоже.

Это был браслет. На широком кожаном ремне с защелками. Прямоугольный латунный каркас с крепежом по углам, к одному крепежу присоединена шестеренка. И часовой механизм. Без стрелок и циферблата. Перетяжки, винтики, заклепки и шестеренки. На верхней панели красовались три буквы ZLN. На белесой отполированной поверхности цифры 0795.

С чего это у всех в последнее время часы? Часовой завод ограбили? Или кто-то все свои запасы разом выбросил? Но все равно было круто. Чистый стимпанк.

— Ходить не будут, но можно носить. Ничего так…

Ра стеснялся, отводил глаза, с сочувствием косился на перебинтованную ногу.

— Чего ничего? — завопила Ева. — Это… это… Спасибо, короче.

— Нравится, да? — расцвел Ра. — А я сделал и не знал, куда деть.

Зря он это сказал, но Ева решила пропустить глупость мимо ушей.

— Ну все, сломанные часы есть, теперь испытание вашей машины проведем, — настаивала Ева.

— Там не хватает соединения в цепи, — мялся Ра.

С ним и торт стал заметно вкуснее, и чай заварился лучше.

— Вазу помнишь? — Ра крутил по столу чашку. Она летала между его ладоней, плескался чай. Ра не замечал этого. — Осколки как раз пригодились. Фарфор не проводит электричество. Раньше катушки делали фарфоровые. Мы осколки как прокладки использовали.

Ева подтолкнула к нему свой телефон.

— Вот, хулиганит. Почему он постоянно играет разные мелодии?

У Ра были длинные смуглые пальцы. Он перебирал кнопки мобильника, как на пианино играл.

— О! У тебя Вагнер.

— Какой Вагнер?

Ева перегнулась через табуретку с вытянутой ногой, зашипела, когда в ране снова завозился майский жук.

— «Полет Валькирий», «Реквием» и «Песня слез». Я хорошо знаю эти вещи. В музыкалке играл.

— На чем?

— На скрипке. Мы с братьями учились в музыкальной школе. Ты, вероятно, закачала себе эти композиции, а потом забыла, вот телефон и выбирает из того, что есть.

— Или кто-то закачал?

— Ты его теряла?

Тайну открыл Левшин. Он был слишком безыскусен, чтобы красиво врать.

— Тебе зачем ко мне? — сразу спросила Ева, как только Лешка по телефону отработал вежливые приветствия.

— Катька хочет тебя проведать.

Катрин в их компании появилась вместе с Левшиным. Левшин одно время ходил в радиокружок, потом бросил, перейдя в театральный. Приводил его на вечеринки Стив. Стив друг Антона. Слишком длинная цепочка, чтобы Катрин заскучала по Еве.

— А если точнее?

— Я хочу, — произнес он шепотом.

Ева представила, как Лешка Левшин, лохматый, во фланелевой клетчатой рубашке, с растерянной улыбкой, вырастает у нее на пороге. Как тут же у него за спиной рисуется Катрин и обрушивает на него тонну ругательств — она его от себя не отпускала ни на шаг.

— Левшин, что тебе надо?

— Я приду и скажу.

Зачем ей встречаться с Катрин? Но избавиться от нее было невозможно. Торт снова стал невкусным, а заварка прогорклой.

— Дай телефон позвонить, — громко бросив ложку, потребовал Левшин.

И в просьбе, и в протянутой руке было что-то знакомое.

— Зачем?

Телефон лежал в кармане. После разговора с Ра Ева решила со своей капризной техникой не расставаться.

— Позвонить надо, а у меня деньги кончились.

— Бери мой, — томно произнесла Катрин. Она была полненькая, круглолицая и улыбчивая. Но улыбка всегда была напряженной — сейчас улыбаюсь, а потом и заплакать могу. Ева не помнила, чтобы Катя плакала. Чаще злилась. Но ждать от нее можно было всего.

Левшин взял дорогой Катин айпад, повертел в руках, чуть не уронил.

— Я потом, — пробормотал, утыкаясь в свой кусок торта. Но вот взгляд его невольно скользнул в сторону Катрин. Она смотрела пристально, следила за каждым движением.

Ева сжала чайную ложку. Сильно-сильно, чтобы край резанул ладонь.

— А вы откуда идете? — завела она светский разговор.

— В школе были, — вперед Лешки заторопилась Катрин. — А потом Антон позвонил, сказал, что ты упала.

— Ага, с пятого этажа.

Лешка отводил глаза. Глядел на стены, на полки, изучил коробку из-под торта, нагнулся, чтобы прочитать ингредиенты.

— И что Антон?

Все было еще не совсем понятно, но уже складывалось.