Механизм Времени

За Фридриха, за Карла ли
Мы цедим кровь и пот?
Пьют за победу короли —
Солдат за милку пьет!
О-хэй-и-йодле-йодле-хэй!
Солдат за милку пьет!

Легкий толчок – словно ветер поцеловал в корму.

Тишина. Чш-ш...

Стена исчезла, открывая мир. Мир был внизу – берега Эресунна, серое море, далекие паруса на горизонте. Зато небо стало вровень, обложило тучами, подоткнуло по краям, как добрая мамаша – одеяло на спящем ребенке. Влезь на мачту, приятель – хватай Его за бороду...

Вал нес пироскаф на кипящем загривке.

Оседлали!

– Вот я о чем думаю, друзья, – предложил тему для разговора Андерс Эрстед. – Движение на волне имеет большие перспективы. Разумеется, при наличии подходящего источника энергии. Высокая скорость позволяет разогнаться как следует – и запустить летательный аппарат тяжелее воздуха. Такой, знаете, с крыльями...

2

Замок именовался Кроген, сиречь Крюк.

Название в самый раз – Крюк, каменный четырехугольник на зеленом берегу Эресунна, должен был своими пушками цеплять наглецов, не желающих платить пошлину его величеству королю Датскому. Времена стояли давние, патриархальные, и замок был прост, как королевский указ. Снаружи – стены в три роста. Внутри – двор, окруженный галереей. Башня-донжон, не слишком высокая. Чего еще надо?

Пропуска нету? Гони монету!

За простоту и поплатились. Шведские корабельные коронады разнесли крепость в щебень. Высадившись, пехота позаботилась об остальном. Был Крюк – нет Крюка. Урок пошел на пользу. Новую крепость – Новый Крюк – строили уже основательнее, с умом. И место выбрали удачно, так что шведам в следующий раз не обломилось.

Пришлось платить.

Шли годы, шумела вода в Эресунне. Новый Крюк стал Кронборгом, замком Короны. Старый – живописными развалинами на берегу. В каждую войну вражеский флот не без удовольствия угощал руины очередной порцией ядер. Не по злобе – ради хорошего настроения. Один из датских владык такого глумления не выдержал и повелел крепость отстроить. А поскольку на дворе царил Век Просвещения, план составили по заветам великого Вобана, французского инженерного гения.

Трепещи, надменный швед!

С трепетанием, как на грех, не вышло. Король сложил голову на охоте, преемник же обнаружил в казне дыру размером с Северное море. От всех потуг осталось лишь основание круглой башни – за руинами старой крепости. Камни зарастали травой, из расщелин тянулись к небу молодые деревца...

Веку-наследнику – Веку Романтизма – пейзаж наверняка пришелся бы по душе. Трепетные поэты бродили бы среди руин, проникались духом рыцарства, вдохновенно бормотали лирические строки... Так тому и случиться, если бы во время одной из прогулок на развалины не наткнулись Эрстед-старший и гере Зануда.

Академик указал тростью на ближайший камень:

– Чем не замок Принца Датского?

– Для англичан сойдет, – согласился Торвен. – А вот башня... Подвалы, говорят, сохранились.

И они зашагали к башне.

Так восстал Эльсинор.

Угрюмые валуны у края воды. Яркая полоска травы. Массивные стены с прыщами-башенками по углам. Желтая черепица, узорный переплет окон. Ворота, обитые темным клепаным железом, заперты, приоткрыта лишь тесная калитка.

Пристань уцелела – волна прошла стороной. Всему же, что в море, досталось по полному счету. В воде купались деревянные ошметки, мелькнул обломок мачты, бочка, днище перевернутой лодчонки...

К берегу подходили, считай, по инерции. Колеса еле двигались. Жалко дрожал воздух над трубой, с натугой ухал котел. Раненый «Анхольт» боролся до конца. Когда сходили с Волны, тряхнуло от всей Нептуновой души. Люди выдержали – захлебнулась машина. Но пироскаф еще сопел, пыхтел, упирался. Лопасти колес с натугой резали подлую рябь. Острый нос – ах, наш милый Андерсен!.. – упрямо смотрел в сторону берега.

Храбрец умирал, но не сдавался.

Пироскаф встречали. Замок блюл давний этикет. Машина умолкла. «Анхольт» без сил чиркнул боком по грубо сбитым доскам. Тяжко упал причальный канат.

– Смир-р-рно!

Сеньор-сержант Оге Ольсен браво подбросил алебарду к небу. Медная каска, красный мундир, синий кант. Почетный караул! – или, если угодно, без затей: карау-у-ул!..

– Гере кастелян! Осмелюсь доложить!

Багровый нос, седые усы.

– Во вверенном вам гарнизоне – полный порядок. Имело быть происшествие...

– Вольно, старина! Вижу.

Андерс Эрстед поднял руку к шляпе, надетой ради такого случая. С Оге Ольсеном, ночным сторожем Королевского музея, спорить не имело смысла. Случись светопреставление, начнись Армагеддон, прими Дания конституцию – все равно возьмет из экспозиции алебарду, побежит рапортовать.

Неисправим!

Второй караульный остался на посту – Ольгер, принц Датский, дальний родич Амелету-Гамлету. Статую установили год назад, аккурат перед воротами. Хмур был Ольгер – и усат, под стать соратнику. Мрамор-меч, мрамор-шлем. Днем еще ничего.

Ночью же лучше не разглядывать.

– ...В виде превеликого буйства стихий...