Механизмы

Простота ситуации заключалась в следующем: если бумага была подписана вчера, как Морозов и обещал, то работа, получается, выполнена. И возникает интересный вопрос с деньгами, лежащими в сейфе. Кому их отдавать? Не везти же в морг? Крушинский представил себе Раппопорт в черном брючном костюме с толстым белым конвертом в руках во главе траурной церемонии… И потряс головой, освобождаясь от этих мыслей. Если же не успел, то все наоборот: теперь он уже вряд ли подпишет хоть что-нибудь, а риски за финансирование проекта лежали на Антоне. А Макс, умничка, сориентировался и уже с утра умчался в департамент трепать канцелярию.

Офис Антона представлял собой три небольших кабинета, один из которых он использовал сам, а в двух других размещались ребята. Понимая, что в данной ситуации его вмешательство бессмысленно, он пошел в свой кабинет, включил компьютер и, откинувшись в кресле, закрыл глаза. Мысли, скрученные не очень хорошим сном, болтались вокруг разных не имевших отношения к работе вещей.

Вспомнил, как в детстве ловил рыбу с отцом и, забрасывая удочку, всадил крючок себе в указательный палец. Бегали потом, искали ветеринара по вологодской деревеньке.

Потом мысли Крушинского плавно перетекли на отвальную, во время которой Васильева пила с ним виски Connemara на брудершафт и смеялась до слез, вспоминая его проделки.

Вспомнил одну из первых своих командировок, когда они втроем с Олесей и Марком Забирохиным летели в Сочи. Васильева купила билеты в бизнес-класс для всех, что очень удивило Антона. Это был первый опыт такого комфортабельного путешествия, и он, раскрыв рот, наблюдал за происходящим. Наблюдал он также за парой, летящей с ними на соседних креслах. Девушка – высокая блондинка с идеальной, с его точки зрения, внешностью – ворчала на накаченного, небольшого росточка парня, коротко стриженного, с двух-трехдневной щетиной. Ворчала на него, а тот отмалчивался, лишь иногда бросая что-то вроде: «Ну и чего теперь». А потом, когда возникла пауза в обслуживании пассажиров, они вдвоем скрылись в туалете бизнес-салона, и красный свет на табличке горел минут, наверное, двадцать. Этого никто, кроме Антона, не заметил: Олеся с головой ушла в чтение на ноутбуке, а Марк спал как сурок. Парочка аккуратно выбралась из санузла и как ни в чем не бывало проследовала на свое место. С тех пор этот факт не давал покоя Крушинскому, и он не раз отправлялся туда же в фантазиях с какой-нибудь из своих подружек. Сейчас, например, ему кокетливо подмигнула Светка и, слегка покачивая бедрами, обтянутыми тесными джинсами, направилась в туалет авиалайнера, летящего над неизвестным океаном. Он последовал за ней…

В дверь постучали, и через секунду в кабинет проникла голова Раппопорт. Антон открыл глаза.

– Антон Андреевич, Максим отзвонился – документа в канцелярии нет…

– Ждем. Может, он еще в кабинете у Аркадия. – Антон не стал вставать с кресла: на нем сегодня были тесноватые брюки. – До канцелярии распоряга могла не добраться. Пока. Пусть сидит там.

– Хорошо.

Голова исчезла.

Светка как-то, находясь в хорошем расположении духа, спрашивала у него, не хотел бы он попробовать что-нибудь особенное, и он, немного стесняясь, сказал, что неплохо было бы сделать это в самолете. Выслушав его, она на полном серьезе заявила, что никаких проблем в этом не видит. Полетели, говорит, на Мальдивы. В бизнес-классе, Эмирейтс. И будет тебе все, что ты хочешь.

А потом мысли Крушинского полностью заняла мама. Строгая, очень дисциплинированная, она скончалась пару лет назад, но это абсолютно не мешало ей приходить к Антону хотя бы в мыслях, в основном для высказывания своей позиции (противоположной позиции сына) по какому-либо важному вопросу. В этот раз она попыталась отчитать Антона за черствость в ситуации с Морозовым. Мол, человек ушел, а ты не только не расстроен, но и думаешь, как это использовать для заработка. В голове только деньги и бабы. Антон не был готов к такому повороту, да и как тут будешь готов, когда мама судит не просто по твоим действиям, как это было всегда, но и по твоим мыслям, как это стало теперь.

– Мамуля, – ответил он, высунув голову из санузла 737-го Боинга, – ну ты же всегда хотела внуков. А как ты думаешь, они появятся? Без этого? И согласись, лучше, когда они финансово обеспечены, так?

«Все так, мол, но Аркадий-то… Ты же знал его. Зачем такие пляски на костях? Не стыдно?»

– Какие пляски, мам? Хороший человек оставил свое не очень здоровое тело. Мамуль, но мы же – не тело! Ты мне это сама второй год доказываешь…

Раздался стук, и голова Раппопорт через секунду вновь торчала между дверью и дверным косяком:

– Максим позвонил. В канцелярии говорят, у него на столе двенадцать документов на подписи в пятницу было. Шесть подписано, а еще шесть он, видимо оставил на понедельник.

– Да, любил оставлять на потом… Бумага должна вылежаться, говорил. Оль, не томи…

– Наше распоряжение – последнее среди подписанных. Шестое. После обеда уйдет в канцелярию. Завтра с утра будет на выдаче.