Мехлис. Тень вождя

На этой должности Мехлис сменил ушедшего на повышение заведующим политотделом резервных частей 14-й армии И. И. Минца, будущего академика, присяжного историка Великого Октября. Хозяйство, надо признать, досталось новому комиссару плохо отлаженное. В наследство от Минца получены «разгильдяйство и вольница», читаем в телеграмме, направленной из дивизии в политотдел штаба армии. Не лучшим было и положение в дивизии в целом. «Общее состояние частей, в смысле их боеспособности, за исключением 406 полка, было весьма низким, — докладывали в политотдел армии Мехлис и начальник дивизии А. Н. Ленговский, получившие одновременное назначение. — Дивизия отличалась своим партизанским видом, с партизанским в большинстве командным составом и с партизанскими традициями. Политическое состояние частей было ниже всякой критики. В некоторых частях, например, в 410 полку… коммунистом называть себя было рискованно. Большинство воен-политкомов частей дивизии, как полков, так и бригад, не на местах». Политотделы и комиссары «влияния на массы не имели и проявить себя в смысле политвоспитания не могли». [8]

Зная о том, как Мехлис действовал в последующем, можно предположить, что в этой оценке не обошлось без стремления свалить какую-то часть ответственности на предшественника. Но, как поназывают документы, низкими боеспособностью и моральным состоянием грешили многие части всей 14-й армии (командующий — А. И. Егоров). Политический комиссар инспекции пехоты при РВС Южного фронта докладывал 17 сентября 1919 года: «Громкие названия бригад и дивизий скрывают за собой низкий мизерный численный состав частей, потерявших в последнее время много убитыми и ранеными, а большею частью дезертировавшими… Немало в рядах армии также разного рода авантюристов, людей без роду и племени, любителей легкой наживы и проч. В боевом отношении все они материал пригодный, но, к сожалению, нравственный облик оставляет желать много лучшего».

Если с высшего комсостава армии, сетовал инспектор, еще как-то взыскивают, то низший не несет никакой ответственности. Командиров среднего звена красноармейцы не уважают, им не повинуются, о каком-либо намеке на дисциплину и речи нет. Аналогично и в боевой обстановке: бойцы приказаний не исполняют, и каждый действует на свой страх и риск. Кто похрабрее — стреляет без конца и куда попало, другие же бросают оружие и стараются скрыться.

«По моему глубокому убеждению, — делал вывод инспектор, — части 14-й армии не представляют собою боеспособной единицы, и потому лучшей мерой был бы вывод всех частей в тыл с заменой их свежими и крепкими частями. В политическом отношении необходимо принятие мер борьбы с дезертирством политработников и с претензиями представителей «советской буржуазии» на привилегированное положение».

Представитель РВС фронта особо коснулся хозяйства Мехлиса: «Немалый процент этой категории (46-я дивизия) — типичные бандиты, громилы, среди них процветает картежная игра на весьма крупные суммы, нередки случаи краж, грабежей, разговаривают они между собой на своем «блатном» жаргоне и проч. (410-й полк). Политическая и просветительная работа среди них крайне затруднительна. По словам заведующего политотделом дивизии, отношение к коммунистам враждебное, и назначаемые в эти части комиссары иногда для спасения жизни принуждены обращаться в бегство». [9]

Зная такое положение дел, стоит ли удивляться, что 46-я дивизия, отступавшая вместе со всей армией, сдала Полтаву. «Причиной постыдного отступления, — заявлял Мехлис в первом же написанном им по прибытии в дивизию приказе, — является наша неорганизованность, подверженность панике, распространяемой провокаторами и трусами… Мы должны подтянуться все, как командиры, так и красноармейцы. Надо безропотно взять на себя всю тяжесть самой суровой дисциплины».

Тяжесть руки нового комиссара в дивизии почувствовали тут же. Прежде всего, были укреплены политотдел, особый отдел и ревтрибунал, отстранены от должностей командиры и политработники, относительно которых появилось сомнение. Вместо них Лев Захарович назначил проверенных людей. По отношению к «изменникам, шкурникам и трусам» действовал жестко, о чем не преминула напомнить военная печать даже спустя двадцать лет. Автор опубликованной в 1939 году статье под характерным заголовком «Боевые революционные традиции военных комиссаров — великая сила» предложил читателям рассказ воистину в стиле вестерна.