Мехлис. Тень вождя

Особую тревогу у Мехлиса, и не без основания, вызывало положение дел с кадрами в союзных республиках, особенно в тех, которые лишь недавно обрели такой статус. Как докладывал ему начальник организационно-инструкторского отдела НКГК СССР Ортенберг, совершивший в марте 1941 года инспекционную поездку в прибалтийские республики, в тамошних наркоматах госконтроля царил, по сути, развал. В Эстонии и Литве не было осуществлено ни одной ревизии или проверки, в Латвии они хотя и проводились, но затрагивали незначительные проблемы непроизводственной сферы. Наркомы к выполнению своих функций оказались непригодны. Штаты были засорены выходцами из буржуазных партий, бывшими офицерами старой армии, кулаками.

Союзный нарком принял решение срочно подобрать опытных контролеров для постоянной работы в наркоматах госконтроля прибалтийских республик, командировать туда группу для проведения совместных проверок и ревизий, а от наркомов потребовал решительно перестроить работу, прежде всего, приняв меры к срочной очистке аппарата наркоматов от антисоветских и враждебных элементов.

Нарком не ждал, пока завершится процесс формирования подчиненных ему коллективов, а сразу же ориентировал подчиненных на практические проверки и ревизии. На первых порах они, правда, носили во многом случайный характер, охватывали в основном столичный регион, касались локальных вопросов, например, разбазаривания кожевенных товаров в системе Наркомата легкой промышленности РСФСР и подчиненной ему фабрики «Парижская коммуна», срыва ввода в строй импортного прокатного стана в Московском институте стали им. Сталина, незаконного получения средств на дотацию питания директором Московского треста овощных совхозов И. И. Яновым, сверхпланового простоя вагонов на цементном заводе «Гигант» Наркомата строительных материалов СССР.

Мехлис быстро уловил эту тенденцию и попробовал переломить ее. Реагируя в ноябре 1940 года на представленный ему акт ревизии, проведенной в финансовом отделе Наркомата совхозов СССР и вскрывшей широкую практику заключения договоров с частными лицами на выполнение разного рода работ, он согласился с заключением ревизоров, что это — лазейка для получения нетрудовых доходов. Нарком госконтроля дал указание провести аналогичную ревизию сразу в 10–15 наркоматах, обобщить результаты и на их основе подготовить проект постановления правительства, дабы придать борьбе с хищениями средств, проводившимися под прикрытием трудовых соглашений, всесоюзный масштаб.

Похожая картина неудовлетворительной постановки контролерской работы была выявлена и в некоторых союзных республиках, в частности, в Казахстане. Местные дозорные предпочитали проверять то, что было поближе и попроще, — картинную галерею, охотинспекцию, тогда как основная отрасль хозяйства республики — животноводство — оставалась вне их поля зрения. Много нареканий вызывала и деятельность наркоматов госконтроля Азербайджанской, Узбекской, Таджикской ССР. Вскрывая в своих приказах наиболее характерные недостатки, союзный нарком предупредил республиканских наркомов об особой ответственности за точность и обоснованность материалов ревизий и проверок, представляемых в Москву.

Важнейшим направлением был контроль за исполнением решений правительства по оборонным вопросам. Эту работу Лев Захарович строил, как следуя конкретным указаниям директивных органов, так и по собственной инициативе. Например, 29 октября 1940 года Политбюро поручило наркомату проверить, как выполняются постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 19 октября того же года «О плане военного судостроения на 1941 год», а также постановления Комитета обороны о строительстве специальных цехов на Старокраматорском и Новокраматорском заводах, которые производили башни и артиллерийские системы для военных кораблей. Уже к 15 декабря, выполняя это указание, Мехлис организовал семь проверок в Наркомате судостроительной промышленности, восемь — строительства, пять — тяжелого машиностроения.

Ряд проверок были организованы в инициативном порядке. Это касалось, в частности, постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 1 октября 1940 года «О форсировании строительства Верхне-Свирской гидроэлектростанции». По характеру принятых мер можно судить о принципиальных подходах наркома госконтроля. Прежде всего, на строительство был назначен специальный контролер из аппарата главного контролера по Наркомату электростанций. Следующая мера предпринималась с учетом того, что основное оборудование для Свирстроя должны были изготовить в Ленинграде. Уполномоченному НКГК по этому городу Крючихину поручался контроль над своевременным исполнением заказов на оборудование и его поставкой. Наконец, в наркомате был разработан план контроля выполнения указанного постановления с перечислением конкретных заданий главным контролерам по 16 наркоматам.[102]