Мекленбургская принцесса (СИ)

Через четверть часа одна из галер подошла к «Короне» вплотную и на палубу галиота поднялись два человека. Один был высок ростом, но при этом строен и не лишен изящества, тогда как его спутник, при не меньшем росте, строением более всего напоминал медведя. Одеты они оба были в камзолы из крепкой кожи, перетянутые ремнями и высокие сапоги, а на боку и у того и другого висели шпаги.

– Смирно! – скомандовал фон Гершов своим людям, взмахнув шпагой, но торжественной встречи не получилось, потому что поднявшийся на борт человек бросился его обнимать.

– Здорово, чёртушка! Я уж не чаял и увидеться…

– Я тоже рад встречи с Вашим Величеством, мой кайзер!

– А это что же, Клим? Живой!

– Чего мне сделается, – ухмыльнулся Рюмин.

– Где тебя нелёгкая носила?

– Долго рассказывать, государь.

– А что за малец?

– Али не признал? – вопросом на вопрос ответил довольный посол.

Лицо русского царя, а это был он, неуловимо изменилось. Опустившись на одно колено, Иван Федорович пристально взглянул в глаза своему сыну, которого видел второй раз в жизни, пытаясь найти хоть какие-то знакомые черты. Но тогда он был совсем маленьким, прятался от отца на руках у матери и дичился, а сейчас…

– Карлушка? – хрипло спросил тот.

Принц тоже во все глаза смотрел на непонятно откуда взявшегося человека и не знал что делать. На всех картинах, какие ему довелось видеть, герцога Иоганна Альбрехта изображали или в доспехах или в богатом платье, обильно украшенном кружевами, золотым шитьем, и драгоценными камнями. Длинные волосы всегда были красиво уложены, а позы полны величия. А тут перед ним стоял простой офицер в потертом камзоле. Щеки его, по крайней мере, три дня не видели бритвы, а волосы, вовсе не такие длинные, как на картинах, были спутаны ветром. А ещё от него пахло дымом костров, пороховой гарью и отчего-то рыбой. Но вот взгляд… Взгляд был человека привыкшего повелевать и знающего, что никто не посмеет ослушаться его приказа. Карл Густав знал этот взгляд. Так смотрел на других его дядя – король Густав Адольф. Так смотрела на слуг его мать – герцогиня Катарина.

– Отец? – закусив губу, спросил он.

– Да, малыш!

Не успел он ответить, как мальчик бросился к нему и повис на шее. А тот, обхватив тщедушное тельце руками, держал его и растерянно улыбался.

– Ну, угодил Лёлик, слов нет, как угодил! – счастливо засмеялся царь и, обернувшись к фон Гершову, сказал: – Проси чего хочешь, дружище, я теперь на веки твой должник!

– Это еще не всё, – с легкой улыбкой отвечал померанец. – С нами еще и принцесса Евгения, а так же благородная мать ваших детей – герцогиня Катарина. Или теперь уместнее называть её царицей Катариной?

– Опаньки, – высоко поднял брови Иван Федорович. – Неужто уговорил?

– Вы дали мне поручение, – пожал плечами фон Гершов. – Впрочем, и это ещё не всё. С нами так же его высокопреосвященство митрополит Ростовский Филарет, дьяк Томила Луговской и прочие люди, бежавшие вместе с ними из польского плена.

– Что-то до хрена подарков! – глухо пробурчал заметно помрачневший второй прибывший.

– Угу, – хмыкнул государь, а затем представил своего спутника наследнику: – Смотри, сынок, это мой самый верный слуга и самый добрый друг – Никита Вельяминов! Я люблю его как брата, люби и ты его. А сейчас пойдем, проведаем твою сестренку… и матушку… раз уж приехала!

Каюта герцогини освещалась лишь нещадно коптящей тусклой жировой лампой. Катарине стало уже немного лучше, и она встретила мужа сидя в кресле. У служанок не было времени привести свою хозяйку в порядок, так что она так и осталась в мятом дорожном платье, со спутанными волосами. Лицо после перенесенных тягот было землистым и на редкость некрасивым.

– Матушка, посмотрите, кто нас встретил! – радостно завопил Карл Густав, таща за руку отца.

– Сидите, сударыня, – остановил жену царь, видя, что та пытается подняться. – Дорога, вероятно, была утомительной?

– Да, Ваше Величество, – кивнула она. – Я тяжело переношу морские поездки и эта, к сожалению, не стала исключением. Так что мне ужасно стыдно, что вы застали меня в столь жалком виде.

– Не печальтесь. Дорога до Москвы долгая, но в значительной мере сухопутная. У вас будет время оправиться и предстать перед новыми подданными во всем великолепии.

– Вы очень добры, государь. Но как случилось, что вы встретили меня здесь?

– У меня тут были дела, – уклончиво ответил муж и засобирался. – Не буду вас утомлять, мадам. К тому же я хотел увидеть дочь. Где она?

– Пойдемте, отец, я покажу! – потащил его за собой Карл Густав. – Евгении было нехорошо, не так плохо как Петеру, конечно, но тоже дурно и она с няньками внизу…

– А кто такой Петер?

– Мой друг. Его отец служит конюхом в Гюстрове, а матушка была служанкой у прежней герцогини…

– Вот как?

– Да, а Евгения все время шторма плакала и прижимала к себе куклу, что подарила ей Клара Мария…

– Бабушка?

– Нет, не бабушка, а сестрица Клара Мария. Мы хотели чтобы она поехала с нами, но она осталась в Ростоке.

– Принцесса Клара Мария…

– Да, принцесса – моя сестра! Впрочем, вы отец, вероятно, знаете её и её матушку…

– Хм. Некоторым образом…