Мекленбургский дьявол

Разве что никогда не унывающий Попел, высказался в том смысле, что видимо после удаления щепки, глубоко засевшей в царском бедре, в ране могли остаться мелкие занозы и теперь они постепенно выходят наружу, отторгаемые моим в целом молодым, крепким и здоровым организмом. Главное, на чем все медики сошлись, хорошо, что рана не гноится, что у пациента нет высокой температуры, слабости и прочих нехороших признаков.

— Государь, но если в ближайшее время не начнется окончательное выздоровление, вероятно, нам придется провести операцию. Раскрыть рану, тщательно удалить из нее даже ничтожные кусочки чужеродных материалов, щупая буквально пальцами, промыть ее, а потом сшивать фасции слой за слоем, оставляя место для дренажа. Но будем надеяться на лучшее.

Я, со своей стороны, им ничего толкового подсказать не смог. Разве что воспоминание из прошлой-будущей жизни, когда у моего приятеля вот так же никак не хотела заживать стопа и ничего не помогало, пока тот не съездил в отпуск. Дома затянулось как на собаке. Видимо климат не подходящий.

Так что пора и мне переезжать на север. Птицы скоро на юг, а я наоборот. Так ведь и не птица. Не гусь какой. Да и взрослеть пора. Хватит везде самому лезть. Подросли соколята, стали соколами. Справятся сами. Страшновато, спору нет, без пригляда оставлять, а вдруг напортачат, и все наши достижения уйдут псу под хвост? Но иначе никак. Такой огромной страной как Россия мне в одиночку ну никак не управить. Тем более что кроме болячки есть вопросы на севере и поважнее.

Но это все потом. А сегодня мои генералы должны сдать еще один экзамен. Самостоятельно. Без меня. На поле боя. План сражения они тоже почти полностью сами составили, я больше слушал. В итоге все вроде бы логично вышло, если не вспоминать, что все планы они только до первого выстрела.

Поскольку главный наш противник — легкая конница, первым делом мы озаботились изготовлением рогаток и плетением габионов — больших цилиндрических корзин без дна. При случае в них можно накидать камней и земли, и получится уже полноценная защита, но и без того от стрел могут прикрыть. Все это хозяйство погружено на собранные по всему городу арбы. Если их завалить на бок и связать друг с другом, получится заграждение не хуже вагенбурга.

Главной интригой для Джанибека и его беков оставался вопрос, через какие ворота будет выдвигаться мое войско. Потому они лишь держали дозоры напротив всех дорог, ведущих в город, а основная орда встала лагерем на изрядном отдалении.

Раззадорив татар и будучи твердо уверен, что они не отступят, а напротив, пойдут в бой, горя мщением, я занял место на одной из башен и стал наблюдать, как фон Грешов выводит нашу армию.

Первыми выдвинулись казаки Татаринова. Три сотни посаженных на коней донцов, с гиканьем и посвистом выскочили из ворот и тут же рассыпались по полю, обходя со всех сторон татарский разъезд. После недолгой перестрелки из луков и ружей, крымчаки отступили, не принимая боя. Что собственно нам и требовалось. Следом в поле вышли две роты немцев, большая часть из которых были мекленбуржцами, при четырех единорогах. В этом полку немало ветеранов, вставших под мои знамена еще когда я был простым принцем. Отойдя на сотню саженей от ворот, они остановились, выставив перед собой рогатки и развернув орудия, прикрывая выход остальной армии.

А уже за ними потянулись основные полки. Ертаул Михальского развернув знамена под призывные клики труб и гулкий перестук тысяч копыт о выжженную солнцем сухую до звона крымскую землю, двумя потоками через соседние ворота выметнулся в поле, разворачиваясь на ходу и образуя сплошную, непроницаемую для врага завесу.

— Как вы себя чувствуете, сир? — почтительно поинтересовался топтавшийся рядом О´Конор.

— Надо бы лучше, но уже некуда, — скривился я, не отрываясь от разворачивающегося предо мной зрелища.

Оно и впрямь того стоило. Марширующая правильными колоннами пехота, гарцующая кавалерия, грозная и при этом мобильная артиллерия. Перед боем, мне предлагали снять часть орудий с кораблей и поставить их на импровизированные лафеты, но, немного поразмыслив, я отказался.

Разговор у нас тогда вышел с господином кавалером серьезный.

— Федя, ну куда ты потащишь такую тяжесть? Они ведь со станками больше двухсот пудов весят?!

— Прости, государь, но своя ноша не тянет. — Прямо глядя в глаза, твердо возразил мне Панин. — Да и опять же, сколько тут пути? И версты не будет. Впряжем моряков да новонабранных, по сорок человек на пушку и докатим. А если мне еще и место для боя дадут у дороги, так и вовсе… Полевая пушка, тот же единорог — она всегда катится за пехотой, а то и за конницей поспевает. А нам нынче того не надобно. Доставим до поля боя, отстреляемся и назад, на корабли отвезем.