Мекленбургский дьявол

Честно признаться, я и сам оказался в шоке мощи оказавшейся в моих руках. Каково же было в этот миг татарам прежде ничего даже отдаленно похожего не испытывавших и не видевших?! По спине пробежал холодок, а вдруг в иной раз я сам и мои люди окажутся под столь губительным градом? Что делать тогда мне? Но прочь лишние мысли!

Джанибек, осознав масштаб катастрофы, понял, что эта битва проиграна и теперь остается лишь спасать свою жизнь, первым развернул коня и погнал его прочь. Следом за ним россыпью побежало все войско.

Наша конница продолжала преследовать врага, постепенно скрываясь за поднятым над сухой степью густым облаком пыли. И тут на самой грани горизонта появилась какая-то темная полоса. С каждой минутой она росла и ширилась, охватывая широкой дугой все пространство. Я смог разглядеть лес высоких копий над головами всадников.

— Это калмыки! Очень вовремя! Коня мне!

— Ваше величество, но ваша рана, — грудью встал на моем пути О´Конор.

— Чтобы тебя черти взяли, проклятый ирландец! — поморщился я в ответ. — Неужели, ты хочешь лишить меня самой главной победы в жизни?

— Неужели, государь, вы желаете, чтобы она стала последней? — сделал очередную попытку остановить меня лекарь, но тщетно.

И без того ерзавший от нетерпения Бурцов, кинулся ко мне и помог спуститься по крутым ступенькам вниз к коновязи, где нас ожидали оседланные лошади. Увы, но первая попытка взобраться на круп моего коня оказалась не слишком удачной, но к нам тут же пришли на помощь остальные придворные и помогли своему незадачливому монарху.

— Отец, я с вами! — попытался увязаться за мной царевич, но ни ему, ни Петьке ничего не обломилось.

— Оставаться здесь и осуществлять общий контроль! — велел им я, и пока обалдевшие от формулировки пацаны соображали, что это все значит, пришпорил своего скакуна.

— Будете языком трепать, как царя усаживали, всем языки поотрезаю! — посулил свидетелям моего позора Бурцов и понесся следом.

Ойраты подоспели очень вовремя. Зажатые меж двух огней татары не зная куда бежать, почти не оказывали сопротивления и гибли тысячами. Это был уже не бой, а резня. Калмыки кололи своими пиками, рубили саблями, топтали беспомощных врагов копытами коней, били на выбор стрелами из тугих луков, ловили искусно набрасывая на шеи врагов арканы.

Не отставали и рассвирепевшие от крови и битвы конники Михальского, и тем более донцы. Хорошо показали себя в деле и черкесы, которые, впрочем, единственные умудрились похватать и привести пред светлые царские, то есть мои, очи целую толпу пленных, как после посчитали, больше полутора тысяч человек.

Едва ли не хуже всех пришлось секбанам и янычарам. Пешие воины оказались брошены и забыты. Поняв, что расклады совсем не в их пользу, они отступили обратно в лагерь и засели там, отстреливаясь. Наши и калмыцкие всадники не стали их атаковать, а просто окружили на безопасном расстоянии цепью постов. Через некоторое время разбираться с ними пришлось подоспевшей пехоте.

— Ну что тут у вас? — поинтересовался я у фон Гершова.

— Пушки готовы, мой кайзер, — криво усмехнулся померанец. — Прикажете начинать?

— Кароль, дружище, не задавай глупых вопросов и пусть пушкари как можно быстрее разберутся с телегами, за которыми прячутся эти клоуны!

— Кажется, ваше величество, не желали крови местных христиан?

— У них было время подумать над своей судьбой, — отмахнулся я. — Бейте пока сами пощады не запросят!

Пока единороги «разбирали» вражеские баррикады к нам успели подойти отряды Панина с Фроловым, так что количество артиллерии громящих вражеский лагерь резко увеличилось.

— А ну-ка поддайте им жару! — велел я, наблюдая, как пушечные залпы в щепки разносят стоящий кругом возы.

— Может, все-таки предложим им сдаться? — в перерыве между выстрелами спросил Кароль.

— Ты думаешь?

— Полагаю, им уже достаточно, — скупо улыбнулся померанец.

— Ладно, отправляйте парламентера.

На переговоры от нас пошел Рожков. Он не спеша добрался почти до самой линии обороны секбанов и принялся, что есть сил размахивать привязанным к обломку пики белым полотнищем.

— Что тебе нужно? — крикнул ему кто-то из вражеского стана.

— Поговорить надо. Обещайте не стрелять и пришлите начальных людей послушать, что предлагает им наш царь.

После этого навстречу боярскому сыну вышли двое офицеров противника и испытующе посмотрели на моего посланца.

— Говори!

— Сдавайтесь, и мой государь сохранит ваши жизни. Сами видите, хан и его войско бежали, а вам против пушек не выстоять, погибнете все.

— Убирайся, гяур. Мы — газии — воины Аллаха. — Гордо ответил светлобородый чорбаджий явно славянского облика. Стоящий рядом коренастый чернобородый грек — предводитель секбанов лишь молча, испытующе глядел на моего посланника.

— Это ваш выбор, но стоит ли умирать в такой хороший день? Решайте сейчас, больше времени не будет, вместо меня снова заговорят пушки.