Мексика

Лестер осушил бокал и обернулся, чтобы подозвать официантку – ну, еще один, подумалось ему, а потом начос, – когда он вдруг заметил, что столик в дальней части веранды, оказывается, уже занят. Пока он лениво разглядывал океан, там появилась женщина. Она сидела к нему лицом – оголенные ноги, рыжеватое бикини и расстегнутая свободная черная блуза. На вид ей было около тридцати, худая, мускулистая, с высокой упругой грудью и влажными волосами, оттеняющими легкую красноту глаз и пухлый изгиб губ. От стоящего у ее локтя блюда поднимался пар. Рыба, наверное. Кажется, здесь рыба в любом виде – запеченная, жареная, тушеная, соте, в сухарях, с перцем, луком, кинзой – фирменное блюдо. Она пила Маргариту. Лестер восторженно пялился на нее – эдакий полупьяный восторг – примерно с минуту, затем женщина подняла глаза, и он быстро отвернулся к океану, сделав вид, что созерцает водную ширь, как любой нормальный, спокойный и достойный турист.

Лестер на мгновение растерялся, когда рядом с ним внезапно выросла официантка и спросила, не хочет ли он выпить еще. Алкоголь уже вовсю пел в его венах и он ответил: «Почему бы и нет?» – «¿Por que no?»[8] Официантка хихикнула и удалилась, неспешно унося свой все более привлекательный, плавно колышущийся под длинным белым платьем зад. Затем Лестер снова стрельнул глазами на женщину за дальним столиком – она смотрела на него. Он улыбнулся. Она тоже. Лестер опять отвернулся и немного подождал, однако, как только ему принесли коктейль, он бросил деньги на стол и, тяжело поднявшись на ноги, нетвердой походкой направился через веранду.

– Привет, – сказал он, горой возвышаясь над жующей женщиной. В его руке был крепко стиснут бокал, а зубы прикусили расползающеюся улыбку – То есть, buenos tardes. Или noches.[9]

Лестер всматривался в ее лицо в ожидании реакция, но женщина не сводила с него глаз.

– Как там… ¿Como esta Ustèd?[10] Или tu. ¿Como estas tu?[11]

– Садись, в ногах правды нет, – сказала она с акцентом ни на йоту не менее американским, чем у Хиллари Клинтон. – Расслабься.

Голова вдруг закружилась, а напиток в бокале, казалось, так сконцентрировался, что стал плотным, словно метеорит. Он подтащил стул и плюхнулся на сиденье.

– Я думал… я думал, ты.

– Я итальянка, – ответила она. – Но родилась в Буффало. Оба моих деда и обе бабки родом из Тоскани. Отсюда моя экзотическая внешность латинос, – с этими словами она коротко усмехнулась и, подцепив на вилку кусок рыбы, принялась энергично жевать, не отводя от Лестера острого, словно скальпель, взгляда.

Он залпом осушил бокал и обернулся к официантке.

– Еще выпьешь? – поинтересовался он у собеседницы, хотя и видел, что ее бокал еще наполовину полон.

Она улыбнулась, не прекращая жевать.

– Конечно.

Контакт был налажен; перед ними поставили два бокала новых коктейлей, и Лестер решил узнать ее имя, но молчание слишком затянулось и когда они вновь заговорили – оба одновременно, – он уступил пальму первенства ей.

– Так чем ты занимаешься? – переспросила она.

– Биотехнологиями. Я работаю в одной компании на Восточном побережье, в Окленде.

Она вскинула брови.

– Правда? Это что-то вроде создания картошки, которая сама идет в кастрюлю и по дороге чистит кожуру? Клонирование овец? Двухголовые собаки?

Лестер рассмеялся. Ему было хорошо. Лучше, чем просто хорошо.

– Не совсем.

– Меня зовут Джина, – сказала она, протянув через стол руку, – но, может быть, ты знаешь меня как Пуму. Джина Пума Карамелла.

Он дожал протянутую руку – сухую и маленькую, она чуть не потерялась в его ладони. Лестер был пьян, восхитительно пьян, и, кроме того, он до сих пор не попал в лапы местной полиции и не был атакован бандой галдящих засранцев; из него пока не высосали кровь ни малярийные комары, ни летучие мыши-вампиры; в общем, с ним не случилось ни одного из миллиардов тех ужасов, которыми его успели настращать перед отъездом, и это вызывало чертовски приятное чувство собственной неуязвимости.

– Что ты имеешь в виду? Ты актриса?

Она усмехнулась.

– Если бы, – встряхнув головой, она вилкой собрала по тарелке остатки рыбы, помогая себе указательным пальцем левой руки. – Нет, – сказала она. – Я боксер.

Алкоголь привольно циркулировал в его организме. Ему захотелось расхохотаться, но он подавил в себе это желание.

– Боксер? Ты шутишь? Ты ведь не имеешь в виду бокс? Что, правда?

– Чистая правда, – ответила она. Ее глаза горели. – Именно бокс. А сейчас я пытаюсь оправиться после поражения, что нанесла мне одна из этих сучьих королев ринга, Ди-Ди ДиКарло, две недели назад. Мой менеджер решил, что мне пока стоит затихариться ненадолго – ты понимаешь, о чем я?