Мексиканские негодяи

- А разве нет? Ну, все равно, он же когда-нибудь умрет, так какая разница? Я ответил на твой вопрос?

- Ну… да… А что же делать?

- Выполнять мои последние желания.

- Ой, да, конечно! Господи, какой ужас!

- У меня к тебе несколько последних воль. Во-первых, завесь зеркала, потом останови часы, принеси текилы и будем меня оплакивать…

- Антонио, но ведь ты вчера клялся, что месяц не будешь пить текилу!

- Конечно, Мария, и я ни в коем случае не нарушил бы эту клятву, но по такому поводу…

- Да, ты прав.

- Ну, пусть земля будет мне пухом… (Пьют). Что ж, прощай, Мария!

- Как, уже?

- Да. Мне пора.

- Бедный, бедный Антонио!

- Пора зайти в бар и помянуть меня с Хуаном и Родриго.

- Ты что, будешь умирать не дома?

- Почему? К утру я вернусь.

- А когда же ты умрешь?

- Ну, я думаю, лет через двадцать-тридцать, не раньше. Но я уже начал.

- Сволочь, ты все наврал!

- Тшш, Мария, о покойниках, пусть даже и будущих, либо хорошо, либо ничего.

186.

- Антонио! Антонио!

- Что ты кричишь, Мария? Зачем ты отрываешь меня от мыслей о вечном?

- В подъезде перегорела лампа, и я ничего не вижу. Посвети мне, пожалуйста, фонариком.

- Фонариком! Эх, Мария, Мария! Я мог бы посвятить тебе поэму, сонату, может быть даже хореографическую композицию… а ты говоришь «фонариком».

- Но здесь очень темно, я могу упасть.

- Упасть! А знаешь ли ты, что такое – упасть? Пасть духом, отчаяться, разувериться во всем – это самое страшное, что может случиться с человеком. Так пали духом Байрон и Дэвид Бекхем, когда он не забил французам пенальти, так пал духом…

- Ай, Антонио, ну вот, я упала! И, кажется, что-то себе сломала.

- Лежи и не двигайся, Мария! Я сейчас.

- Ты пошел вызывать скорую?

- Нет. Я хочу запечатлеть тебя на холсте – лежащую, беспомощную, сломавшую себе что-то. Кстати, где у нас фонарик, мне надо посветить им, а то я тебя совсем не вижу.

187.

- Антонио!

- Да, Мария.

- Скажи, а почему на каштанах, когда они цветут, появляются маленькие круглые кактусы?

- Прекрасный вопрос, Мария! А ты как думаешь?

- Я думаю, из уважения к нашему национальному мексиканскому растению – кактусу.

- Ну, во-первых, конечно да. А во-вторых, слушай ответ на твой вопрос. Это ошибка пчел.

- Что?

- Пчелы, когда опыляют кактусы, садятся на него, чтобы собрать пыльцу, но при этом сильно колются об его иголки, и второй раз на кактус уже не садятся, предпочитая что-нибудь мягкое, например, каштан.

- А как же тогда размножаются кактусы?

- Кротами?

- Чем?

- Кротами, Мария. В силу невозможности опыления кактусов пчелами, за эту неблагодарную, но такую нужную работы взялись кроты. Единственная неколючая поверхность у кактуса – корень. Кроты переносят пыльцу с корня на корень.

- Как сложно, Антонио!

- Нет, раньше, когда наши земли населяли ацтеки, а не эти негодяи – мексиканцы, здесь водились настоящие кактусовые пчелы с ножками длиной в 15 сантиметров и специальным мозолем на попе, который не могла проколоть ни одна колючка. К сожалению, их всех истребили испанские завоеватели.

- Всех?

- Тех немногих, которые остались в живых, испанцы сделали пчелиную почту и отправляли с ними донесения в Мадрид, и большинство пчел погибли в пучинах Атлантического океана.

- А откуда же взялись нынешние пчелы?

- Их делают дети из фольги на уроках труда. А иногда из пластилина.

- Какой ты умный, Антонио! Откуда ты все это знаешь?

- Ну, как же! Я ведь уже три года выписываю журнал: «Вся неправда о мексиканской природе». Там еще написано, что эти каштановые кактусы, когда падают на землю, превращаются в ежиков. Задавай мне любые вопросы, Мария, я тебе с удовольствием отвечу!

188.

- Антонио!

- Да, Мария!

- Где ты был всю ночь, негодяй!

- О, Мария, со мной случилась невероятная история. Я гулял по улицам и заблудился. И случайно оказался на крыше дома.

- На крыше?

- Да. Но крыша неожиданно закончилась – гораздо раньше, чем я ожидал, и я упал с 19 этажа.

- И что, разбился насмерть?

- Нет, мне очень повезло. Я упал на балкон 12 этажа и даже не ушибся.

- Какое счастье!

- Подожди. Под утро неожиданно пришел муж женщины, на чей балкон я упал, не поверил мне, и выбросил меня с 12 этажа.

- Какой негодяй! А почему же он тебе не поверил?

- Потому что эти негодяи – люди, живущие в 19-тиэтажных домах испортились, и перестали верить друг другу. Ну, и что, что я был голый и с пачкой презервативов? И, вообще, кто знал, что в доме нет 19-го этажа?

- Ты был голый и с презервативами?

- Нет.

- Но ты же только что это сказал.

- А. Это меняет дело. Раз я это сказал, значит, так и было на самом деле. Я же забыл тебе сказать, что пока я ходил по крыше, на меня напали воры, отняли у меня всю одежду и сунули в руку презервативы.

- Зачем?

- Ну, наверно, им была нужна одежда… а презервативы не нужны. В общем, слушай, Мария, я упал с 12 этажа…

- И уже на этот раз разбился насмерть?

- Представляешь, нет. Я упал на огромное раскидистое дерево, которое смягчило падение. Только сильно поцарапался и порвал одежду.

- Какую одежду, ты же был голый?

- А-а… это муж дал мне одежду, потому что ведь неудобно, когда с твоего балкона падает абсолютно голый мужчина. Что подумают соседи?