Меланхолия гения. Ларс фон Триер. Жизнь, фильмы, фобии

– И тогда они спрашивают у нее: «Кто должен умереть?» И она отвечает: «Все до одного». Так что моей идеей было написать историю, которая предшествовала этой песне.

У меловых линий был и другой источник: телеверсия театральной постановки романа Чарлза Диккенса «Жизнь и приключения Николаса Никльби», снятая в похожей стилистике в 1980-х годах.

– Раньше ведь такое вполне себе делали. Тогда существовало множество вещей, которые были само собой разумеющимися – и которые сегодня просто совершенно немыслимы, потому что мы стали такими реакционерами, – говорит Ларс фон Триер.

Действие разворачивается в американском захолустном городишке Догвилль, в котором молодая красавица Грейс ищет убежища от гангстеров. Она встречает ограниченных жителей города гораздо большей открытостью и приветливостью, чем те в состоянии переварить, так что потихоньку они начинают ее использовать, оправдывая свои злодейства справедливостью и крайней необходимостью.

– Кажется, ее невинность где-то в фильме сравнивается с настолько сочным яблоком, что они не могут удержаться и не проглотить его, – говорит Ларс фон Триер. Но… – смеется он. – В конце концов она становится взрослой.

В конце концов гангстеры находят Грейс, и тогда оказывается, что она дочка босса. Грейс мирится с отцом и приказывает – как пиратка Дженни – уничтожить весь город.

– Я написал сценарий в два присеста, – говорит Триер, который набрал двести сорок страниц за семь дней. – Чистое сумасшествие. Но я долго готовился к тому, что вот сейчас засяду за сценарий, и когда герои уже есть, они начинают действовать сами. Так что для меня было в удовольствие погрузиться во все эти тонны слов – и потом, всегда имеет смысл выбирать персонажам прототипы, с которыми ты хорошо знаком в жизни, – тогда ты знаешь, что персонаж скажет в той или иной ситуации.

* * *

Он объясняет, что в создании таких фильмов, как «Догвилль», всегда задействуется математика.

– В этом и есть секрет его успеха, и я должен признать, что, когда я недавно пересматривал «Догвилль» по телевизору, он мне понравился. Я собирался посмотреть чуть-чуть и выключить, но не мог оторваться от экрана, и чем дальше, тем больше мне нравился этот проклятый фильм, потому что, даже когда я сам его смотрю, я забываю о том, что заложил туда эти смыслы, и думаю – ну да, слушай, как верно!

– Как будто фильм нашептывает что-то тебе на ухо?

– Да, можно это нашептывать – или же можно довольно рано запустить какой-то периферийный смысл, что приведет к тому, что зритель подумает: «Ага, ну понятно, в этом была основная мысль». И выбрасывает это из головы. Тогда настоящая основная мысль закладывается под конец.

Мы беремся за «Догвилль» в кабинете режиссера в Киногородке, однако обсуждение его периодически буксует: когда я однажды в конце марта прихожу к Триеру на очередной разговор, он сидит за большим письменным столом, потерянно уставившись в экран.

– Мне нужно играть в эту игру, – объясняет он. – Это очень важно, потому что немного облегчает жизнь.

– Да, да, конечно. Главное уметь расставлять приоритеты, – говорю я, подхожу к столу на цыпочках и занимаю позицию за его спиной. В центре комнаты стоит новенький тренажер, чтобы режиссер мог нарастить немного мускулов, прежде чем ему придется таскать на себе тяжелую камеру во время съемок «Меланхолии». В остальном же все так, как обычно, за исключением того, что он сегодня хорошо выглядит. Даже в красках – как будто часть седых волос в его бороде и прическе передумали и снова потемнели.

– Здесь нужно искать спрятанные на картинках вещи, – говорит он, не отвлекаясь от компьютера. – Во время телефонных интервью я всегда играю во что-то такое.

Только тогда я понимаю, что он играет в детскую игру. Ищет спрятанные предметы на рисунке детской, в которой страшный беспорядок.

– Это хорошо еще тем, что в процессе ты учишь английские слова. Сейчас мне нужно найти лягушку. А потом soccer ball[40]. Это тебе не шуточки.

– Это же детская игра.

– Да! – весело соглашается он. – Просто даже в тех играх, в которые я играю лучше всего, мальчики меня все равно побеждают. Так что теперь я играю только сам с собой. Ты не видишь тут где-то часов на картинке?

Мы ищем часы, пока режиссер рассказывает, что за каждый найденный предмет игрок получает деньги, на которые потом можно купить что-то для сада, который есть у него где-то на другом рисунке. И что у него на счету сейчас восемьсот сорок пять долларов, которые он подумывает инвестировать в садовые качели. Часов он так и не находит, так что приходится взять подсказку, после которой они появляются на экране.

– Вот так! Level complete, – довольно говорит он. – Do you really want to exit? Yes![41] Как думаешь, перед смертью тоже выскакивает такое окошко?

– А как же. И ты можешь потратить все, что заработал за жизнь, в райском саду.