Мелье

Он не был стратегом и тактиком революции. Она была еще в дымке. Да такая, как мечталось Мелье, и вообще не могла свершиться. Крестьянская масса, хотя бы и сопутствуемая городским плебейством, не открывает новую главу истории. Но Мелье размышлял о том, как уменьшить круг ее противников, более того, как увеличить круг ее союзников.

Отважные и неожиданные взгляды высказал он по этому поводу в предсмертном письме. Оно адресовано грамотным читателям — низшему духовенству, низшему судейству Нельзя ли привлечь на сторону народа этот обширнейший слой людей? Мелье видит, что они равно могут быть и очень вредны и очень полезны в революции.

Этого союзника надо поставить лицом к лицу перед грядущей революцией, даже напугать ею. Мелье так и начинает: посмотрите, как возросла тирания наших королей и до какой степени она усилилась со времен правления Карла VII, когда она уже, по словам Коммина, вызывала жалость к народу, и до наших дней. А если это будет продолжаться? Народу нечем будет поддерживать жалкое существование, и он, наконец, будет вынужден восстать. Он станет действовать как действуют побежденные, которые находят спасение только в отчаянии — в этом последнем прибежище несчастных.

Дальше следует своеобразное утешение: низшему духовенству, мелким сельским попам при этом не так высоко и не так больно будет падать, как большой знати. Вы, господа, успокаивает их Мелье, не должны опасаться этой неприятности, ибо когда произойдет указанная перемена, то ваше падение, если и произойдет, то не с большой высоты и потому вовсе не будет таким сильным, как падение тех господ, о которых я выше говорил и которые изрядно расшибутся.

Мелье пылко убеждает этот средний слой принять сторону народа. «Если можете, господа, — втолковывает он им, — доставьте эту радость народу, ведь люди из народа — это не только ваша паства, они ведь к тому же ваши родные и близкие, они ваши союзники и друзья, они ваши соотечественники и кормильцы».

Понимая, что этих аргументов недостаточно, Мелье приводит и более прозаические. Если, противодействуя революции, придется падать, хоть и невысоко, то, содействуя ей, можно занять при новом строе весьма неплохое место: служить учителями и воспитателями.

«Во всех республиках (заметим: будущий строй — республиканский!) и во всех хорошо устроенных общинах всегда нужны разумные и просвещенные люди для обучения других естественным наукам и для полного искоренения заблуждений и суеверии». Иначе говоря, стоит захотеть, и вы будете очень пригодны для честной полезной работы при новом строе.

С тем же обращается Мелье и к другой прослойке: «Господа судьи и другие государственные служащие также не должны нисколько противодействовать ниспровержению заблуждений, наоборот, они должны охотно принять в нем участие; они сами должны быть рады освободиться, как и другие, от ига тиранического господства сильных мира сего».

Мелье понимает, что этим господам претит самая мысль об участии в вооруженном мятеже, и тут он подносит им самый неожиданный довод: вам и не пришлось бы для этого взяться за оружие. Имеет ли Мелье в виду победу народа без вооруженной борьбы, если на его сторону станет весь низший государственный и церковный аппарат, или он только предлагает этим союзникам своеобразною привилегию в будущей революции, облегчающую им решение? Он ограничивается словами, что эти союзники больше сделают мирным путем, при помощи своих друзей, советов и ученых трудов, чем достигли бы насильственно посредством оружия.

Словом, Мелье зовет эти слои «решительно принять сторону народа». Он пламенно убеждает тогдашнюю интеллигенцию помочь народу совершить его великое дело:

«Присоединяйтесь же к нему, чтобы освободить его и освободить себя самих от всякого рабства. Доставьте ему эту радость, это наибольшее благо, какое вы могли бы когда-либо оказать ему».

Но главную силу, главный пафос, фасад своей проповеди революции Ателье обращает, конечно, к основному герою драмы — к народу. Вот еще отрывки со скрижали заповедей Жана Мелье: «Вы будете оставаться жалкими и несчастными, вы и ваши потемки, пока не достигнете единодушия и не выступите смело за избавление от рабства, в котором вы все пребываете». «Вы будете вечно жалкими и несчастными, вы и ваши потомки, пока будете терпеть господство тиранов над собой». Да не будет другой веры, — взывает Мелье, — кроме сохранения мира и доброго согласия среди вас, кроме стремления охранить народную свободу, кроме решимости окончательно уничтожить тиранов.

Если вы умны, твердит он, отложите прочь все чувства ненависти и личной вражды, а обратите ненависть, обратите весь гнев свой против общих врагов — этих надменных знатных деспотов, что делают вас жалкими и не дают вам пользоваться лучшими плодами трудов ваших. Объединитесь все в единодушной решимости освободиться от этого ненавистного и омерзительного ярма!