Мелихово. Музей-усадьба А.П.Чехова

север; появились заболевания в Московской губернии, в том числе и неподалеку от Мелихова, в

Серпуховском уезде. Чехов принимает на себя заведование большим медицинским участком, в

который входило 25 деревень, 4 фабрики и монастырь. Работает он не покладая рук, не только

безвозмездно, но и жертвуя свои личные средства в помощь народному бедствию.

Летние месяцы 1892 и 1893 годов он разъезжает по деревням, читает лекции о борьбе с

холерой, организует медицинские пункты и холерные бараки. Средства на медицинское

обслуживание населения Чехов пытался получить у местных помещиков и фабрикантов. Однажды

он поехал в Семеновскую Отраду в имение графа Орлова-Давыдова просить помощи для больных

крестьян, но ему не только отказали, но встретили так, как будто он пришел наниматься на работу.

Сами владельцы Отрады бежали, спасаясь от холеры, за границу. «Перед отъездом графа

Орлова-Давыдова я видался с его женой, — писал Антон Павлович. — Громадные бриллианты в

ушах, турнюр и неумение держать себя. Миллионерша. С такими особами испытываешь глупое

семинарское чувство, когда хочется сгрубить зря» [А. П. Чехов Собрание сочинений Т. 15, п. 1160.

М., Гослитиздат, 1944].

Остался глух к просьбам Чехова о материальной помощи и настоятель монастыря Давыдова

пустынь.

И все-таки Антону Павловичу удалось устроить два медицинских пункта и пять образцовых

холерных бараков.

— О деятельности Чехова — как врача очень быстро узнали во всей округе, и со всех сторон к

нему начали стекаться больные. Уже в 5 часов утра Антон Павлович приступал к приемке больных,

а затем ездил по вызовам. Только за одно лето 1892 года он оказал помощь около тысячи

больным. «Пока я работаю холерным доктором,не считайте меня литератором», — говорил Чехов

друзьям.

До сих пор хранят воспоминания о Чехове-враче мелиховские старожилы. «У меня в то время

жена заболела, — рассказывал сапожник Андриан Афанасьевич Симанов. — Время было самое

жаркое — уборка. Пошел я к Антону Павловичу, попросил — сделай милость, посмотри старуху.

Он тут же собрался, пришел. Осмотрел внимательно, велел перенести ее в светлую, горницу и

лекарства дал. Дней через пять поднялась старуха, а через неделю в поле вышла. Да случилась

беда, сам я заболел. И меня он вылечил. Я к нему прихожу с деньгами, а он строго посмотрел на

меня:

— Ты когда-нибудь думаешь лучше жить, Андриан?

— Думаю, Антон Павлович...

— Ну тогда убирай свои деньги, они тебе больше пригодятся.

Но мне все-таки хотелось отблагодарить его, и вот вышел такой случай. Еду я из волостного

правления и вдруг вижу: Антон Павлович сидит в сторонке на пеньке и переобувается. Носки у него

мокрые, значит, и сапоги худые. Вечером послал я внука на усадьбу к Антону Павловичу и велел

через кухарку Машу тайком взять сапоги в ремонт. Всю ночь просидел, починил так, как себе

никогда не делал. На утро Антон Павлович стал обуваться, посмотрел на сапоги и говорит:

— Подлог, сапоги не мои. На моих набоек не было, и подметки здесь новые.

Маша не могла солгать и все рассказала. Потом как-то Антон Павлович встречает меня.

— Ну, — говорит, — теперь я никому не велел без меня сапоги в ремонт отдавать.

Я замялся, что-то говорю о благодарности, а он улыбается.

— Выходит так: я вылечил тебя и старуху, а ты вылечил мне сапоги. — Пошел он к себе и долго

видно было, что он идет веселый и улыбается...»

Не только в Мелихове, но почти во всех деревнях от Лопасни до Михнева, от Михнева до

Серпухова можно было услышать о замечательном враче Антоне Павловиче.

Сохранились воспоминания об этом периоде и у писателей — современников Чехова.

«Я отправилась навестить мою бывшую кормилицу, жившую в деревне близ станции Лопасня,

— пишет Т. Л. Щепкина-Куперник. — Она оказалась больна, как говорили тогда, чахоткой. Я очень

встревожилась и стала допрашивать, есть ли там доктор, есть ли у него лекарства, а она ответила

мне:

— Не бойся, родимая, дохтур у нас такой тут, что и в Москве не сыщешь лучше. Верст за шесть

живет. Антон Павлович. Уж такой желанный, такой желанный, — он и лекарство мне все сам дает».

Особенно часто вспоминают мелиховские старожилы о том, как много сделал Чехов для

развития народного просвещения. Дети ходили в школу за несколько верст; в осеннее бездорожье

или в зимние снежные заносы, разутые и раздетые, они часто бросали учиться.

Вот что рассказывает мелиховский колхозник Андрей Александрович Журавлев:

«Родителей я не помню, меня взяли из воспитательного дома. Сводная сестра Маша работала у

Антона Павловича горничной, и я часто к ней бегал. Однажды Антон Павлович увидел меня и

спрашивает у Маши:

— А сколько лет Андрюше?

— Девять.

— Ведь ему в школу пора.

— Где уж нам, Антон Павлович. На хлеб-то денег нет.

Антон Павлович нахмурился, промолчал, а через несколько дней зовет меня и с улыбкой дает

мне ранец, книжки, пенал, новую рубашку, штаны, а к зиме пообещал шубу и валенки.