Мельин и другие места

…Тьма следовала за ними, и крик их был голосом Смерти [2], вспомнил Олмер. Только что он был… самим собой — и одновременно еще кем-то, готовым тысячу раз умирать, чтобы снова возрождаться, не раз испытавшим безумие, в которое на доли мгновений оказалось погруженным и его сознание… Но ощущение от только что пережитого стремительно меркло, забывалось — и через несколько мгновений ему в голову пришла странная мысль. Подсказанная уже не сознанием, но холодным разумом.

И этого надо опасаться? Более чем неприятно, конечно… но выдержать можно. Ты уже убедился — выдержать можно…

Да. Конечно. Можно — в течение нескольких мгновений.

А если это будет длиться долго?

А если — всю жизнь?

Гораздо дольше жизни,напомнил негромкий холодный голос, — Хранитель?..Но он уже не мог задумываться над этим. Снова наплывала темнота, — наплывала все быстрее…

Быстрее, еще быстрее…Стремительный полет сквозь ночь — чудная была ночь, теплая и звездная… Что могла она значить для рожденного болью человеческой памяти и неистовой яростью Улаири?..

Полет в свободном черном небе, во многих местах разорванном колючими лучиками звезд… Мгновенные вспышки неслись ему навстречу — одни оставались позади, впереди тотчас появлялись другие… И это было — радостью. И становилось жаль людей, которым никогда не понять, как это хорошо — вот так раствориться в полете, забыв на время обо всем, Светлом, Темном, почувствовать себя — частицей Великой Тьмы…

Никто не видел этого. Полет его остался незримым для смертных и бессмертных. Видели его только серебряные звезды, рассыпавшие на пути свои тонкие лучи, переливающиеся перед ним дрожащим блеском…

Видели его только звезды. А звезды — не выдадут.

В этот миг он не думал о врагах…

…Темноту перед ним разорвала слепящая вспышка. Она хлестнула, обожгла болью, — на миг уничтожила волю, силу, лишила способности видеть, слышать, чувствовать…

Привычная реакция на опасность становится для человека неотъемлемой чертой жизни — не исчезает она, как оказалось, и в не-смерти. Он вскинул левую руку к лицу, пытаясь прикрыться от губительных, возможно, смертельных для него — он чувствовал это — беспощадных лучей, и одновременно — срывая с нее латную перчатку, складывая пальцы в отвращающем жесте с таящейся в нем скрытой угрозой…

На пальце блеснуло тяжелое серебряное кольцо, ярко вспыхнувшее в лившемся сверху сиянии.

Он верил в него — всегда верил в свою силу, она никогда не подводила его, и, хотя сейчас в странном, враждебном свете чувствовалась страшная мощь, намного превосходящая силу его обычных противников, на какое-то мгновение он поверил: ему удастся, он справится, лишь бы заставить незримого, неизвестного врага отшатнуться на миг, — и вернуться в Цитадель, в спасительную Тьму, предупредить!..

Вспыхнуло кольцо на руке…

Вспыхнул с новой силой свет… И — обрушился со всех сторон слепящими потоками, выжигая все, что составляло его сущность — волю, разум, душу…

Кажется, он закричал… Противиться было бессмысленно — и все же он попытался, ломая себя, усиливая мучения, защититься.

Бесполезная попытка. Защиту смело без следа. Нахлынула волна новой, жестокой, совсем непереносимой боли.

Не подчинялось уже гаснущее сознание. Последнее инстинктивное желание — удержаться, вернуться! — последняя попытка обрести контроль над собой, почти агония, — и, наконец, темнота…

А тело, привыкшее к воинским упражнениям, среагировало умело и заученно, — поддерживая, выручая…

Удержаться!..

Петля из мгновенно свернутой, тускло блеснувшей цепи-повода намертво захлестнулась на запястьях…

Последним усилием рвущегося сознания ему все же удалось, хотя он уже не подозревал об этом, совершить невозможное. Призвать Мрак. Подать сигнал…

«Великая Тьма!!!»

Вокруг — тьма. И тишина, — только негромко потрескивают сухие ветки в пламени костра.

— Что… что это было? Что я видел? Такое происходило раньше с кем-то из…

— Нет. Это не воспоминание о прошлом. Нечто, чему еще только д олжно свершиться… Это — твое. Тебе — бороться против Высших…

— Это и есть — Предназначение? Бороться против Высших?..

— Сначала ты выберешь свой Путь. Не спрашивай ничего сейчас. Почувствуешь, когда придет время…

— Что будет потом?

— Это зависит от того, какой выбор ты сделаешь. Ты уже начал понимать, по какому пути идешь. И пойдешь по нему и дальше, я вижу. Но когда настанет время принять последнее решение… в выборе своем ты будешь — свободен.

Он молчал. Будущее, которое раньше было таким ясным, становилось всё более туманным и мрачным. Ему всегда хотелось свободы… Вот, наконец, появляется шанс обрести желаемое. Но сможет ли он…

— Ты хочешь спросить еще о чем-то?