Мелхиседек. Книга 2. Человек

Есть также люди, которые полезны по роду деятельности, но не увеличивающие силу Добра в мире, при этом, правда, и не расширяя сферу действия зла. Например, сутенеры. Как учитывать их пользу в выработке нравственных категорий? Как-то, конечно, можно. Но, чтобы разделить пользу на нравственную по смыслу, и противонравственную по побуждениям, надо опять же, прежде иметь в себе знание нравственности, чтобы предполагать, что всеобщая польза не должна касаться всех, а только тех, кто имеет ее в виде Добра для остальных. То есть моральный критерий здесь должен появиться раньше применяющей его идеи пользы, иначе в сферу нравственности попали бы и педофилы, и воры, как субъекты нравственности, претендующие на собственную пользу от нее. Таким образом, всеобщая польза не может быть источником нравственного критерия, потому что данный критерий заранее определяет не огульное включение всех намерений в систему их свободного осуществления ради пользы как таковой, а совершает собой избирание по соответствию уже существующим принципам морали.

И остается последний возможный источник нравственности в человеке - его личные ощущения. Они могут не связываться с выгодой и пользой, а основываться на душевном удовлетворении, или комфорте. Или, наоборот, на чувстве духовного страдания и дискомфорта. Это похоже на то, что Иисус говорил в виде некоторого общего правила поведения - поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. В центре - человеческие ощущения, желания или нежелания того или другого. Но и здесь похожесть опасная, поскольку Иисус говорил это пришедшим к Нему за "глаголами жизни вечной", и, напутствуя их этим "золотым правилом", Иисус заранее предполагал, что эти люди имеют в своем намерении Бога и Добро. Вытянутым из контекста Евангелия (письменного свидетельства обстоятельств земной жизни Спасителя) данное правило не сможет иметь универсального применения, поскольку на этом основании могут с игриво-назойливым прищуром размахивать своими правами, например, мазохисты или гомосексуалисты, предлагающие с ними делать то же, что они намереваются сделать с вами, а также просто беспринципные люди без далеко идущих целей. Однако если исходить из того, что нравственность создавалась на базе своих ощущений нормальными людьми (когда-то, может быть, таких было больше), такую возможность, на первый взгляд, признать можно.

Но в этом случае мы должны предположить за человеком некий опыт, по итогам которого у него возникали соответствующие душевные переживания, и которые научили его - это хорошо, а это плохо. Ведь, если человек не получил знание Добра и зла изначально, то он должен был его получить по результатам взаимоотношений с другими людьми, через выводы о том, что было ему хорошо, а что было ему плохо. На основании этих выводов он мог относить к Добру то, что лило ему на душу елей, а к злу то, что вызывало страдания. Но, тогда, чем бы вызывались эти душевные страдания и неудовлетворенности, если бы в его душе уже не было эталонов Добра? Что могло бы оскорбить, унизить, покоробить, разочаровать, расстроить, устыдить и смутить человека? Если в душе нет никаких понятий Доброго, то зло существует в виде нормы, которая принимается естественно и без дискомфорта. Точно так же и Добро. Без любого из этих эталонов невозможно отличить одно от другого, следовательно, если Добро и зло неразличимы на начальном периоде накопления нравственных переживаний, то нет никакой нравственности (ибо нравственность - это и есть непосредственно различение Добра и зла), и, следовательно, не может быть никаких нравственных переживаний, не может быть никакого их опыта, и, в итоге, никакого построения модели нравственных отношений для всеобщего блага. Если в душе нет ожидания должного варианта, то любой вариант законен, и не должен вызывать чувства страдания из-за несоответствия идеально ожидаемого, реально происшедшему. Если нет понятия хорошего, то относительно чего в душе может появиться понятие плохого? Такая невозделанная душа должна жадно принимать в себя все, что в нее брошено, и взращивать это в себе как нормально сущее! С чем сталкивался бы опыт жизни в душе, и что могло бы придавать этому опыту вид зла, если в душе уже не жило бы знание о Добре? То есть, личные чувства без внутреннего этического шаблона не могут быть источником нравственности, а могут быть только ее следствием, и эти моральные шаблоны - производное от готовой уже конструкции нравственности.