Мелхиседек. Книга 2. Человек

Тогда откуда зло в мире? Мы уже сказали, что от намерений человека. Но не получается ли тогда, что обретя Совершенного и Доброго Бога в предыдущем рассуждении, мы здесь вновь теряем совершенство? Ведь, создав нечто такое, (человека), что может порождать зло в мире, задуманном Самим Богом как Добро (в качестве выражения Его Сущности), Он уже выглядит недостаточно совершенным. В этом случае мы получаем Доброго, но не совершенного Бога, а это в итоге не будет Бог (см. выше). В любом случае наличие какого-либо зла по какой-либо причине, пусть даже и не от Него, а от любого другого тварного (сотворенного) объекта тварного мира, говорит о несовершенстве самого творения. Опять тупик?

Если здесь и есть тупик, то это тупик речного порога, который, если отдаться его волнам, сам через свои завихрения вынесет единственно имеющимся путем. И здесь данный путь видится сразу, ибо других возможностей объяснить данную ситуацию мы не найдем, - тварность человека не сродни тварности Природы! Это в третий раз в нашей логике рассуждений, после очередности по времени Сотворения и явления Иисуса, придает особый смысл человеку в Создании Мира.

Говоря о нашем намерении ко злу, не свойственного Ему вообще, мы говорим не о том, что зло соответствует нам. Ведь наряду с этим в нас есть и намерение к Добру! И мы признаем его, и расценили даже данное благое стремление, в свое время, как программу, вложенную в нас Богом при Творении. Ибо это, независимое от опыта знание, абсолютно категорично, но не выражаемо ни в каких логико-семантических категориях. Оно является сверхлогическим и безошибочным ощущением истинности Добра. А теперь: Если бы мы творились аналогичным всему остальному живому в природе принципом, то программа Добра жила бы в нас на уровне инстинкта, который не допускал бы отклонений ко злу, как инстинкт всего живого не допускает вариантов поведения, не входящих во внешние границы им допустимого!

Вот она наша особая роль - мы самостоятельны! Тысячи мотыльков, повинуясь инстинкту, полетят на свет. Никогда и нигде не будет так, чтобы хоть какой-то один мотылек не захотел бы лететь на огонь. Инстинкт, как врожденная, очерченная мудрость. И, если бы человек так же инстинктивно летел только на свет Добра, то разве было бы такое Добро его (человека) нравственной заслугой, и разве не нужен был бы тогда Ему еще какой-то другой живой вид, который мог бы добровольно избрать Бога, чтобы Бог, отдав любовь, мог бы ее и получить?

Если в нас есть программа, но она не носит характер обязывающего безвыборочного инстинкта, то мы - действительно особое творение во всем Творении. Можно долго пытаться объяснить себе эту "особость", но, наверное, проще и смелее, чем в Библии, не скажешь - Бог создал нас "по образу и подобию Своему". То есть, не равными Себе, а подобными. Это подобие не может носить видимой формы, так как Бог находится в невидимой реальности, и Сам не имеет видимой собственной формы, но оно может иметь духовно-нематериальное насыщение, содержащее в себе неосмысляемый словами смысл.

Так откуда же в нас зло при таком обязывающем нас подобии? Это - последствие первосущного хаоса. Характер хаоса и зла один и тот же, как мы это поняли, - разъединенность, бессмысленность и уничтожение смысла своим наличием. Сама природа, как мы наблюдаем, постоянно удерживается через Волю Его Духа в нужно-собранном виде. Для этого ежесекундно тратятся огромные силы. Дух удерживает постоянным Своим разумным напряжением воли потенциальный хаос атомов и молекул в виде данного устройтсва мира, и, отпусти Он Своей Волей природу, она тут же рассыплется на бесформенные и несмысловые беспорядки бесчисленных вариантов своего взаимосложения. Материя останется, но наш мир безвозвратно исчезнет, так как в нем самом без Бога нет ничего, что могло бы его формировать и удерживать из себя. Можно сказать, что хаос никуда не делся. Он за каждым углом. Откажись Бог от этого мира, и этот мир тут же распадется на атомы. Для этого достаточно всего лишь короткого Его усомнения, которое может привести к непроизвольному прекращению Его Волевого Усилия! Естественно, что такой мир не должен быть вечен. Он имеет вспомогательную роль.