Мелхиседек. Книга 2. Человек

Однако на первый взгляд сами наши побуждения могут оскорблять религию, как таковую, так как мы, вроде бы, выбираем ее как картошку. Но в основе стремлений нашего выбора - намерение найти Бога, а не намерение получить выгоды или какую-либо приятность. В конце концов, любая религия, которую мы выберем, должна будет оценить это именно как сознательный выбор с нашей стороны, что не может быть никак ниже выбора несознательного. И собираемся мы в религию не как гости, а как будущие клеточки ее тела, так что отвергать нас заранее только из-за того, что мы естественно-природным путем в детстве не отдали ей слепого предпочтения перед другими, она не должна, какой бы она ни была. И надо иногда вспоминать, все же, о том, что религия - это не ее представители на местах, которые тем более не представители Бога на земле. Это не вопросы иммиграции и ли эмиграции в государствах, где мнение старожилов становится официальной точкой зрения народа. Приходя в какую-то религию, мы приходим к Богу, и только Его Суд и Его Мнение нам важны. Другие старожилы не должны нам указывать регламентированных путей в религию, если эти, санкционируемые ими пути, на нас не сработали, с одной стороны, и если они помнят, что есть Один Хозяин любой религии, который ждет всех, независимо от одобрения своих служителей, с другой стороны. В конце концов, признавая в себе недостаточно Веры, мы, может быть, создаем тот случай, когда, имея благую цель, мы избираем единственно благой метод, поскольку лучше поиск Веры через выбор религии, чем смирение с отсутствием Веры через внешнее почитание какой-нибудь этнической или государственной религии, которая Веры не дает, но почему-то считается делом национальной чести.

Будем считать, что с презумпцией мы покончили. Пора начать саму процедуру выбора. Что будет критерием нашего отбора? Конечно же, прежде всего, понятие о том, что Бог един, как единственная Причина всего. Это был наш главный логический вывод. Это - то наше знание, которое может быть положено нами в основу выбора и в основу Веры. Поэтому мы должны сразу же отбросить все языческие религии, которые имеют и веру и поклонение, но имеют вместе с тем и множество богов. Этих исключаем сразу. Причем, к этому разряду исключаемых мы должны отнести не только такие мистические виды языческого мировоззрения, как шаманство, эзотерику, магические воззрения (как практическую форму эзотерики), египетские, греческие, римские, друидские, кельтские и прочие древние верования, браманизм, индуизм, кришнаизм, синтоизм и прочее, где богов целые пантеоны, достигающие порой до нескольких сотен к ряду при вечерней перекличке, но так же и такие механические построения язычества, как астрология, дуализм, идеализм и материализм, где личностных богов нет вообще, а есть какие-то самосущные безличные боги-причины: идеи, кармы, чакры, планеты, физические или общественно-экономические законы и противоположности. Несмотря на то, что они научны по форме, они языческие по своему смыслу и по слепому поклонению воле этих механических причин. Так сказать, научно-языческие верования.

Следом за ними мы отправляем той же дорогой и марксизм с коммунизмом, где божков заменяют вожди, а воля богов подается в виде экономических предпосылок и программных установок партии. Это - тоже форма язычества, где есть свои "священные книги" и свои бессмертные боги ("Ленин жил, Ленин жив, Ленин - будет жить!, или "Ленин и сейчас живее всех живых", ну, просто настолько живее, что не сравнить даже ни с каким живым, только руками нельзя трогать). Причем, если мистическое язычество не является отрицанием Единого Бога, а показывает собой только бессилие Его понять, то эти теории уже Бога отрицают как по своему воинственному содержанию, так и по тем кощунствам, которые случаются всегда там, где они становятся государственной идеологией. Мы их убираем, даже нисколько не сожалея и не сомневаясь, просто даже как врагов Бога.

Кроме того, как не языческие, но полностью безбожные, должны нами быть оставлены без доброго внимание и все этические учения, как плод человеческого разума, а также любимые многими правозащитниками (почему, кстати, в футболе нет правозащитников и левозащитников?) "Права Человека", где, исходя уже из самого названия, в центре стоит человек с какими-то своими правами, а не Бог со Своим Законом. Туда же отправляем мы и высокие социальные идеалы равенства, свободы, братства и справедливости, как имеющие отношение только к материальному плану бытия человека и не имеющие в себе Бога, и туда же - все философские доктрины, как опирающиеся на механизм логического знания, которое не способно давать знание о непознаваемом.