Мелхиседек. Книга I. Мир

В подавляющем большинстве мутационные нарушения могут происходить под воздействием внешних факторов. А поскольку внешние факторы (случайные!) тоже не всегда у мутации под рукой, ибо они носят аномальный природный характер (резкий всплеск радиации, сверхвысокая температура, какое-то катастрофическое по последствиям кратковременное физическое воздействие экстремального порядка и т. д.), то мы можем с точки зрения частоты вероятного возникновения мутации назвать ее явлением для клетки также аномальным по аналогии с аномальностью самой причины, которая может вызывать мутацию. Тут споров быть не должно. Такие явления, как «разрушения в генетическом материале организма», естественно, не могут быть системными, иначе ничего живого уже не существовало бы, все оборвалось бы на разных поколениях потомства. Потому и говорят — «аномально», то есть вне господствующей нормы. В таком случае, если аномальностью характеризуется процесс, являющийся единственной основой какой-либо теории, то как следует тогда называть саму эту теорию?

Но даже и эти, столь редко возникающие, аномальные и нежелательные для всего существа клетки мутации могут в свою очередь быть по своему результату как благоприятными, так и неблагоприятными! Дело с мутацией становится все веселей, не находите? Ну а нас (конечно же, с точки зрения эволюционной теории) интересуют только благоприятные мутации. Итак — каково же соотношение благоприятных и неблагоприятных мутаций между собой? Чего больше от мутации — пользы или вреда? Эксперименты показали: большинство мутаций или смертельны, или неблагоприятны (то есть порождают уродов). В таком случае вызвавшую смерть мутацию также можно было бы считать благоприятной, как избавившую своим летальным исходом от дегенеративных мук попавший под ее действие организм. Но только не с точки зрения эволюции. Ее интересуют только действительно благоприятные мутации, которых приходится (по научной статистике!) одна на тысячи вредных!

Создается полное впечатление, что мутация по своим основным, подавляющим последствиям, носит для клетки характер катастрофы или смертельно опасной аварии. Как можно аварийно-аномальное явление считать основой совершенствования и видоизменения организмов? Однако дальше еще круче. Практические лабораторные опыты не оставляют мутации даже и этого мизерного, эфемерного шанса 1 : 1000! Самое смешное во всем этом то, что все мутанты, произведенные экспериментально (в основном насекомые), в течение нескольких поколений всегда вытеснялись и исчезали, не выдержав конкуренции с нормальными особями! Причина — общая дегенеративность любого мутанта! Доказано, что мутирующий вид не может быть более сильным видом, чем исходный. По-простому это можно сказать так: мутация всегда ухудшает характеристики живого организма, действует на него разрушительно. В основу теории эволюции положен, таким образом, аварийно-аномальный да к тому же разрушительный процесс! Как такой процесс может что-либо созидать, да не просто созидать, а еще и с помощью естественного отбора? В таком случае, если мутированные дегенераты, обреченные на вымирание по причине своих более низких жизненных характеристик, вытесняли более сильные исходные виды, то это естественный отбор с преимуществом слабого над сильным!

И все-таки, все-таки… Прошли миллионы лет, и, как это ни невероятно, может быть, какие-то исключительно случайные, исключительно благоприятные исключительные мутации действительно исключительно накопились и образовали сегодняшнюю нашу жизнь во всем ее многообразии исключительно удачным образом? Один шанс из тысячи — тоже шанс? Шанс, спорить не будем. Но нет и этого шанса. Может быть, среди мутаций иногда и попалась какая благоприятная, но многообразия видов они создать бы не смогли, потому что любая мутация — это вариация одного и того же вида! Всего лишь «одного и того же вида», слышите, люди! Мутация могла бы стать источником разнообразия одного и того же вида, но не источником создания чего-либо нового из того, к чему она прикоснулась.

И чтобы забить последний гвоздь в крышку гроба несуществующей эволюции, с хладнокровием гробовщика добавим, что ДНК обладает способностью восстанавливаться после генетических изменений. Она, ДНК, Дарвина не читала и в ответ на происшедший сбой начинает усиленно производить повышенное количество специальных ферментов, которые способствуют восстановлению прежнего вида и отменяют действие мутационных повреждений. В проведенных экспериментах в поколениях мутированных насекомых постепенно начинают появляться нормальные, немутированные экземпляры! Даже если бы отдельные особи создали эволюционно-революционную партию и захотели бы коллективно видоизмениться во что-либо новое, то их собственная ДНК их тактично, но твердо поправила бы. Враг бы не прошел. ДНК показала бы, кто хозяин в доме.