Мелкие боги

Но некоторые делают весьма успешную карьеру. Помощь может прийти буквально отовсюду. Пастух находит в зарослях шиповника потерянного ягненка и, не пожалев пары минут, строит пирамидку из камней, чтобы поблагодарить духов, которые там обитают. Или какой-нибудь корень причудливой формы люди ни с того ни с сего начинают связывать с исцелением от болезней. Или кто-то вырезает спираль на большом валуне.

Богам нужна вера, а людям нужны боги.

Иногда этим все и ограничивается, но иногда идет дальше. Добавляются камни, возводятся купола, на том месте, где некогда росло дерево, строится храм. Бог набирает силу, а людская вера толкает его вверх, как тысяча тонн ракетного топлива. Для некоторых только небо – предел.

А кое-кого даже небо не остановит.

Брат Нюмрод усиленно боролся с нечистыми мыслями в уединении своей строгой кельи, когда из опочивальни послушников до него донесся чей-то пылкий голос.

Мальчик Брута дрожал и бормотал отрывки молитвы, распростершись лицом вниз перед статуей Ома в Его высочайшем проявлении в виде молнии.

«В этом пареньке всегда было что-то жутковатое, – подумал Нюмрод. – Когда ты что-нибудь говоришь ему, он смотрит на тебя так, будто действительно слушает…»

Нюмрод подошел и ткнул распростертого юношу концом посоха.

– Встань, мальчик! Что ты делаешь в опочивальне посреди дня? Гм-м?

Брута мигом развернулся, и в лодыжки жреца впились мальчишечьи пальцы.

– Голос! Голос! Я слышал голос! – взвыл паренек.

Нюмрод облегченно вздохнул. Тема была знакомой. Голоса – это епархия Нюмрода. Он слышал их постоянно.

– Встань, мальчик, – повторил он чуть более ласково.

Брута поднялся на ноги.

Нюмрод поморщился. Эх, лет бы на десять помладше. Слишком паренек большой для послушника. Сам Нюмрод всегда говорил: «Дайте мне мальчика лет семи…» И так далее.

Будущее у паренька незавидное. Так и помрет послушником. Правила строгие и никаких исключений никому не делают.

Брута поднял свое большое раскрасневшееся честное лицо.

– Сядь на кровать, Брута, – велел Нюмрод.

Брута немедленно повиновался. Паренек не знал значения слова «неповиновение». Это слово было одним из многих, значения которых он не знал.

Нюмрод опустился рядом.

– Итак, Брута, – тихо произнес он, – тебе известно, что происходит с людьми, которые говорят неправду?

Брута кивнул и покраснел еще больше.

– Очень хорошо, а теперь расскажи мне про голоса.

Брута нервно мял в руках край рясы.

– Скорее, это был один голос, учитель.

– Один голос… – повторил брат Нюмрод. – И что этот голос говорил? Гм-м?

Брута замялся. Если задуматься, ничего особенного голос не сказал. Просто говорил, и все. А вот общаться с братом Нюмродом было непросто: у наставника имелась неприятная привычка прищурившись смотреть на ваши губы и постоянно повторять несколько последних сказанных вами слов.

К тому же брат Нюмрод постоянно что-то трогал – стены, мебель, людей, – как будто боялся, что вселенная пропадет, если он перестанет за нее держаться. А еще у него было такое количество нервных тиков, что им приходилось выстраиваться в длинные очереди. Хотя для человека, прожившего в Цитадели целых пятьдесят лет, брат Нюмрод был не так уж плох.

– Ну… – начал Брута.

Брат Нюмрод поднял костлявую руку. Брута увидел на ней синеватые вены.

– Надеюсь, ты знаешь, что каждый верующий может слышать голоса двух типов? – осведомился наставник.

Одна бровь у него задергалась.

– Да, учитель, брат Мурдак рассказывал нам об этом, – смиренно признал Брута.

– Рассказывал вам об этом… Да. Иногда Он со свойственной Ему безграничной мудростью Господа выбирает человека и разговаривает с ним. Позднее этот человек становится пророком, – кивнул Нюмрод. – Хотелось бы надеяться, что ты в пророки не метишь. Гм-м?

– Нет, учитель.

– Нет, учитель… Но есть и другие голоса, – продолжал брат Нюмрод с некоторой дрожью. – Обманчивые, льстивые, убедительные… Голоса, которые вечно пытаются застать нас врасплох.

Брута несколько успокоился. Эта тема была более привычной.

О голосах такого типа знали все послушники. Правда, обычно эти голоса нашептывали о достаточно незатейливых вещах – например, об общей привлекательности ночных манипуляций и крайней соблазнительности девичьих тел. Но голоса, которые обычно слышал брат Нюмрод, представляли собой настоящую ораторию. Некоторые послушники посмелее любили вызывать брата Нюмрода на откровенный разговор о голосах, называя эти беседы крайне познавательными. Когда брат Нюмрод особенно распалялся, в уголках его рта появлялись беловатые капли слюны.

Брута стал внимательно слушать.

Брат Нюмрод был наставником, но не самым главным. Он всего-навсего приглядывал за небольшой группой послушников, в которую входил Брута. А были и другие наставники. Возможно, кто-нибудь в Цитадели знал, сколько наставников всего. Должен же быть человек, в обязанности которого входит знать все-превсе.