Мелкие боги

Всего в миле от той расщелины паслось стадо коз. Лишь незначительная неровность местности стала причиной того, что первым человеком, услышавшим голос Ома и давшим ему представление о людях, был пастух овец, а не коз. Эти люди смотрели на мир по-разному, и вся история могла бы получить другое продолжение.

А все потому, что овцы глупы, и их надо погонять, а козы умны, и их надо вести.

«Ур-Гилаш… – думал Ом. – Ах, какие это были времена… Когда Урн и его последователи ворвались в храм, разрушили алтарь, а жриц выбросили в окно на растерзание диким собакам, что было правильным решением вопроса…» А потом были громкие причитания, топот множества ног, и последователи Ома разожгли костры среди полуразрушенных стен Гилаша, как предрек пророк, – и хотя свое пророчество он сделал всего за пять минут до этого, как раз когда люди отправились искать дерево для растопки, все согласились, что пророчество – это пророчество, и никто не говорил, что надо ждать непонятно сколько времени, дабы оно сбылось.

Великие времена, великие дни. Каждый день свежие новообращенные. Расцвет Ома был неотвратим…

Он внезапно проснулся.

Старина Ур-Гилаш. Кажется, он отвечал за погоду. Да. Нет. Или он был одним из обычных гигантских богов-пауков? Что-то вроде того. Интересно, что с ним произошло?

«А что произошло со мной? И как это произошло? Висишь себе в астральных плоскостях, плывешь по течению, наслаждаешься ритмом вселенной, думаешь, что все эти, ну вы понимаете, люди свято веруют в тебя там, внизу, иногда спускаешься, чтобы расшевелить их немножко, а потом вдруг бац!.. И ты черепаха. Это все равно что войти в банк и узнать, что все твои денежки ухнули благодаря проискам какого-то афериста. Ты спускаешься вниз в поисках удобного ума, а оказываешься черепахой, и совершенно нет силы, чтобы перестать таковой быть.

Три года жизни, когда смотришь снизу вверх буквально на все…»

Старый Ур-Гилаш? Наверное, болтается где-нибудь в виде ящерицы с одним-единственным отшельником-верующим. А скорее всего, его сдуло в пустыню. Для мелкого божка один-единственный шанс и то невероятное везение.

Что-то было не так. Правда, Ом не мог ткнуть пальцем, что именно, – и не только потому, что у него не было этого самого пальца. Боги поднимаются и опускаются, как кусочки лука в кипящем супе, но на этот раз все было по-другому. На этот раз что-то пошло не так…

Он вытеснил Ур-Гилаша. И поделом ему. Закон джунглей. Но ему-то никто не угрожал…

А где Брута?

– Брута!

Брута считал вспышки света с берега.

– Как удачно, что у меня оказалось зеркало, правда? – с надеждой в голосе спрашивал его капитан. – Надеюсь, его преосвященство не поставит мне это в вину, ведь оно пришлось так кстати…

– По-моему, он считает иначе, – ответил Брута, не сводя глаз со вспышек.

– Вот и мне так кажется, – уныло согласился капитан.

– Семь, а потом четыре.

– Я попаду в квизицию, – пожаловался капитан.

Брута уже собирался сказать: «Так возрадуйся же тому, что душа твоя наконец очистится», но передумал. Сам не зная почему.

– Э-э, сочувствую, – промолвил он вместо этого.

Маска удивления на мгновение скрыла печаль капитана.

– Обычно вы говорите что-нибудь об очищении души, которому так способствует квизиция, – сказал он.

– Очистить душу никогда не мешает.

Капитан внимательно следил за его лицом.

– Знаешь, а он ведь плоский, – тихо промолвил он. – Я плавал по Краевому океану. Он – плоский, и я видел Край. И движение. Не Края, а там, внизу. Мне могут отрубить голову, но она… она движется!

– Но для тебя она скоро может перестать двигаться, – ответил Брута. – На твоем месте, капитан, я бы более тщательно выбирал себе собеседников.

Капитан наклонился ближе.

– И все-таки Черепаха Движется! – прошипел он и бросился бежать.

– Брута!

Вина заставила Бруту резко выпрямиться – так изгибается пойманная на крючок рыбешка. Он быстро обернулся и облегченно вздохнул. Это был не Ворбис, а всего лишь Бог.

Он прошлепал к мачте. Ом свирепо взирал на него единственным оком.

– Да?

– Ты совсем меня забросил, – изрекла черепашка. – Понимаю, ты очень занят… – И добавила язвительно: – Мог бы хотя б разок помолиться.

– Утром я тебя навещал. Пошел к тебе, сразу как проснулся, – возразил Брута.

– Я голоден.

– Вчера вечером ты съел кожуру целой дыни.

– А кто съел дыню, м-м?

– Это не он, – сказал Брута. – Он ест только черствый хлеб и запивает его простой водой.

– А почему он не ест свежий хлеб?

– Потому что ждет, когда тот зачерствеет.

– Ага, так я и думал, – кивнула черепашка. – Очень логично.

– Ом?

– Что?

– Капитан только что сообщил мне нечто странное. Он сказал, что мир – плоский и у него есть Край.

– Да? Ну и что?

– Но… то есть мы-то знаем, что мир – круглый, ведь…

Черепашка мигнула.

– Это не так, – сказала она. – Кто сказал, что мир – круглый?

– Ты сам и сказал, – ответил Брута и добавил: – В Первой Книге Семикнижья, если ей, конечно, можно верить.

«Раньше я никогда не ставил это под сомнение, – подумал он. – Во всяком случае, никогда так не говорил».

– Почему капитан вдруг решил рассказать мне об этом? – спросил он. – Нормальной беседой это не назовешь.