Мелкие боги

– Тот, у кого хватило ума подыскать себе непыльную работенку, не связанную с подъемом тяжестей, – раздался голос в его голове.

– Безбожник в поисках справедливой участи, которой он, несомненно, заслуживает, – ответствовал Ворбис. – Выдумщик заблуждений. Они слетаются в этот проклятый город, как мухи на навозную кучу.

– На самом деле все дело в климате, – пояснила черепашка. – Сам подумай. Если у тебя есть склонность выпрыгивать из ванны и бежать по улице каждый раз, когда в голову приходит блестящая идея, вряд ли ты захочешь жить в холодном климате. Если бы такие люди жили в холодном климате, они бы давно вымерли. Обычный естественный отбор, не более. Эфеб знаменит своими философами. Это даже лучше, чем уличный театр.

– Что лучше – толпа стариков, бегающая по улицам без одежды? – едва слышно произнес Брута, когда колонна двинулась дальше.

– Вроде того. Проводя все свое время в раздумьях о проблемах вселенной, о менее значительных вещах ты просто забываешь. Например, о штанах. Девяносто девять из ста идей оказываются совершенно бесполезными.

– Почему же никто не додумался надежно запереть их где-нибудь? – спросил Брута. – Лично мне кажется, что они никакой пользы не приносят.

– Потому что сотая идея, – сказал Ом, – обычно бывает гениальной.

– Что?

– Видишь ту высокую башню на скале?

Брута поднял глаза. На самом верху башни металлическими полосами был закреплен сверкающий на солнце большой диск.

– Что это? – прошептал он.

– Причина, по которой у Омнии больше нет флота, – ответил Ом. – Вот почему так полезно иметь под рукой нескольких философов. Они размышляют себе на тему «Истина – это красота, или красота – это истина?» или «Производит ли шум падающее в лесу дерево, если никто его не слышит?», а потом, когда ты уже решишь, что они вообще вот-вот обслюнявятся, один из них и говорит этак невзначай: «Интересной демонстрацией принципов оптики будет размещение на высоком месте тридцатифутового параболического зеркала, способного направлять солнечные лучи на вражеский флот». Философам приходят в голову самые удивительные идеи. А незадолго до этого в целях демонстрации принципа рычага было изобретено замысловатое устройство, способное метать шары горящей серы на расстояние в две мили. А до этого, насколько я помню, было придумано какое-то подводное судно, которое втыкало в днища кораблей заостренные бревна.

Брута снова посмотрел на диск. Из речи Ома он понял не больше трети.

– Так оно производит или нет? – наконец спросил он.

– Что производит? Кого производит?

– Шум. Дерево. Если упадет, когда никто его не слышит?

– А кого это волнует?

Процессия подошла к воротам в стене, которая окружала скалу, как повязка окружает голову. Эфебский капитан остановился и развернулся.

– Глаза… посетителей… должны быть завязаны, – провозгласил он.

– Это оскорбительно! – закричал Ворбис. – Мы явились к вам с дипломатической миссией!

– Это не мое дело, – ответил капитан. – Мое дело лишь объявить: «Если вы собираетесь войти в эти ворота, ваши глаза должны быть завязаны». Можете не завязывать глаза. И оставаться снаружи. Но если вы все же хотите оказаться внутри, то войти вы сможете только с повязкой на глазах. В этом и заключается этот, как его, жизненный выбор.

Один из поддьяконов что-то прошептал Ворбису на ухо. Затем тот провел краткое совещание с командиром омнианских легионеров.

– Хорошо, – согласился он наконец. – Мы повинуемся принуждению.

Повязка была очень мягкой и абсолютно светонепроницаемой. Потом Бруту взяли за руку и повели…

…Десять шагов по коридору, потом пять шагов налево, потом вперед по диагонали и три с половиной шага налево, направо сто три шага, три ступени вниз, семнадцать с четвертью оборотов, девять шагов вперед, один шаг налево, девятнадцать шагов вперед, пауза три секунды, два шага направо, два шага назад, три с половиной оборота, ожидание одна секунда, три ступени вверх, двадцать шагов направо, пять с четвертью оборотов, пятнадцать шагов налево, семь шагов вперед, восемнадцать шагов направо, семь ступеней вверх, по диагонали вперед, пауза две секунды, четыре шага направо, тридцать шагов вниз под уклон в метр на каждые десять шагов, семь с половиной оборотов и шесть шагов вперед…

…«И какой во всем этом смысл?» – недоумевал юноша.

Повязку сняли, и он обнаружил себя в просторном дворе, облицованном каким-то белым камнем. В глаза било яркое, отражающееся отовсюду солнце. Брута зажмурился.

Двор был окружен лучниками. Стрелы были направлены вниз, но позы лучников предполагали, что в любую секунду луки могут быть переведены в горизонтальное положение.

Здесь их ждал еще один лысый человек. Казалось, Эфеб обладает бесконечным запасом тощих лысых мужчин в тогах. Этот мужчина улыбался, но только одними губами.

«Никому мы не нравимся», – подумал Брута.

– Полагаю, вы простите нас за эти незначительные неудобства, – промолвил тощий. – Меня зовут Аристократ. Я – секретарь тирана. Убедительная просьба оставить все оружие здесь.

Ворбис выпрямился во весь рост. Он был на голову выше эфеба. Его обычно бледное лицо побледнело еще больше.