Мелкие неприятности супружеской жизни (сборник)

В число популярных тем «Кодексов» входили супружеские отношения. Например, в 1827 году Шарль Шабо выпустил книгу «Брачная грамматика, или Основные принципы, с помощью которых можно выездить жену, выучить ее прибегать по первому зову и сделать покорнее овцы, сочинение, изданное двоюродным братцем Ловласа». А в мае 1829 года вышел из печати «Брачный кодекс, содержащий законы, правила, применения и примеры удачных женитьб и счастливых браков» (в котором, между прочим, едва ли не треть текста составляют обширные цитаты из наполеоновского Гражданского кодекса). На титульном листе стояло имя Рессона, но многочисленные совпадения с «Физиологией брака» позволили исследователям предположить, что часть этой книги выправлена Бальзаком, а часть написана им самим (одна из наиболее разительных параллелей состоит в том, что в «Брачном кодексе» обманутый муж сравнивается с потенциальной жертвой Минотавра, подстерегающего его в недрах лабиринта; между тем в «Физиологии брака» Бальзак предложил для характеристики обманутых мужей «ученый» неологизм «минотавризированные»[12]). Работая над первоначальной «Физиологией», Бальзак, по-видимому, раздумывал над заглавием «Кодекс супруга, или О способах сохранить верность своей жены»; во всяком случае, среди его бумаг сохранился такой набросок.

«Физиология брака» выросла из «Кодексов», но разительно от них отличается. Чтобы понять ее оригинальность, достаточно сравнить ее с «Брачным кодексом» 1829 года: на фоне бальзаковской книги «Брачный кодекс» выглядит как сценарий (чтобы не сказать краткий пересказ содержания) на фоне романа. Автор «Кодекса» отпускает более или менее удачные, но не слишком глубокие шутки; Бальзак тоже шутит, но шутки у него перемежаются глубокими и тонкими размышлениями о человеческой психологии. Кроме того, книга Бальзака имеет свой «сюжет»: от свадьбы через разнообразные испытания и попытки избежать адюльтера или хотя бы отсрочить его – к эпохе «вознаграждений» (хотя на эту сквозную линию нанизываются многочисленные отступления и вставные анекдоты, все-таки она соблюдается неуклонно). На этом фоне «Кодекс» – явный плод того, что в ХХ веке было названо «бриколажем»; короткие главки приставляются одна к другой в полном беспорядке, а затем вообще сменяются длинной подборкой статей Гражданского кодекса, касающихся брачных уз.

Важно и другое отличие: бальзаковская книга называется не «Кодексом», а «Физиологией», и не потому, что в 1829 году один «Брачный кодекс» уже вышел из печати. А также не потому, что таким образом был определен жанр книги: в 1829 году слово «физиология» еще не употреблялось в качестве жанрового обозначения миниатюрных иллюстрированных описаний того или иного человеческого типа, предмета или установления[13]. Такие «Физиологии» начали выходить десятью годами позже бальзаковской книги, и некоторые из них («Физиология первой брачной ночи», «Физиология обреченного», «Физиология рогоносца» и др.) развивали отдельные ее темы[14]. Бальзак назвал свою книгу «Физиологией брака» в первую очередь ради того, чтобы отослать читателя к другой книге, впервые опубликованной в декабре 1825 года и почти сразу сделавшейся очень популярной. Это «Физиология вкуса», автор которой, Жан-Антельм Брийа-Саварен, в форме полушутливого-полусерьезного трактата попытался исследовать такую важную сферу человеческой жизни, как еда.

«Физиология брака» обязана «Физиологии вкуса» очень многим, начиная с названия и деления не на главы, а на «размышления» (m'editations), причем у Бальзака, как и у Брийа-Саварена, этих «размышлений» в книге ровно тридцать. Автор «Физиологии вкуса» почерпнул термин «размышления», конечно, не из нашумевшей новинки 1820 года – «Поэтических размышлений» (M'editations po'etiques) Ламартина, а из куда более старинных «Метафизических размышлений» (M'editations m'etaphysiques) Декарта, изданных впервые в 1641 году, однако можно предположить, что Бальзак, который в своей «Физиологии» отказывается следовать за «романтиками, закутанными в саван» (с. 78), употреблением этого слова не только подчеркивает преемственность по отношению к Брийа-Саварену, но и иронизирует над модным Ламартином, ибо предмет бальзаковских «размышлений» совсем не тот, что у меланхолического поэта.