Мелкие неприятности супружеской жизни

Рассматривая брак с точек зрения политической, гражданской и нравственной, мы увидим в нем закон, договор и установление: закон – это продолжение рода, договор – передача собственности, установление – ручательство, в надежности которого заинтересованы все жители земли: у всякого есть отец и мать, у всякого могут родиться дети. Следовательно, брак должен быть предметом всеобщего уважения. Общество поневоле ограничилось этими очевидными соображениями, ибо для него они представляют наибольшую важность.

Большинство мужчин вступают в брак лишь ради того, чтобы продолжить свой род, вступить во владение имуществом и стать отцами, однако ни продолжение рода, ни имущество, ни дети сами по себе счастья не приносят. Crescite et multiplicamini![190] – для исполнения этого завета любовь не нужна. Именем закона, короля и правосудия требовать у барышни, которую вы впервые увидели две недели назад, любви – бессмыслица, достойная большинства обреченных!

Любовь есть согласие потребности и чувства, семейное счастье проистекает из связующей супругов совершенной гармонии душ. Отсюда следует, что, дабы достичь счастья, мужчина обязан блюсти некоторые правила чести и деликатности. Воспользовавшись плодами социального закона, освящающего потребность, он должен затем подчиниться тайным законам природы, способствующим расцвету чувств. Если для счастья ему нужно быть любимым, он должен искренне полюбить сам: истинная страсть всемогуща.

Однако быть страстным – значит никогда не утрачивать желания. Можно ли всегда желать свою жену?

Да.

Утверждать, что невозможно всегда любить одну и ту же женщину, так же бессмысленно, как полагать, что прославленному музыканту для дивного исполнения музыки потребно несколько скрипок.

Любовь – поэзия чувств. У нее та же участь, что и у всех великих порождений человеческой мысли. Либо она возвышенна, либо ее нет вовсе. Если же она есть, то длится вечно и с каждым днем становится все сильнее. Именно об этой любви древние говорили, что она – дитя Неба и Земли[191].

Литература строится на семи положениях, музыка выражает все с помощью семи нот, у живописи в распоряжении имеются всего семь цветов; быть может, любовь, подобно этим трем искусствам, зиждется на семи принципах, исчисление которых мы предоставляем потомкам.

Если возможности, которыми обладают поэзия, музыка и живопись, неисчерпаемы, то еще большим богатством должны блистать наслаждения любви, ведь названные три искусства, помогающие нам искать – быть может, безуспешно – истину с помощью аналогий, оставляют человека наедине с его воображением, любовь же – это соединение двух тел и двух душ. Разве не очевидно, что если три основных способа, с помощью которых люди выражают свои мысли, требуют от людей, которых природа создала поэтами, музыкантами или художниками, предварительного обучения, то нельзя стать счастливым, не проникнув вначале в тайны наслаждения? Все люди ощущают тягу к продолжению рода, подобно тому как все они хотят есть и пить, но не всем дано быть любовниками и гастрономами. Современная цивилизация доказала, что вкус – это наука и что умение пить и есть ведомо лишь редким избранникам[192]. Наслаждение как искусство еще ждет своего исследователя. Наша задача скромнее: мы стремились лишь доказать, что несчастная участь, ожидающая всех обреченных, проистекает исключительно из незнания основ, на коих зиждется счастье.

С величайшей робостью дерзаем мы предать тиснению ряд афоризмов, которые, быть может, положат начало этой новой науке, подобно тому как гипсовые залежи положили начало геологии[193], и предлагаем их вниманию философов, юношей, готовящихся к вступлению в брак, и супругов из числа обреченных.

Брачный катехизис

XXVII

Брак есть наука.

XXVIII

Мужчина не имеет права жениться, не изучив предварительно анатомии и не сделав вскрытия хотя бы одной женщины.

XXIX

Судьба супружеской пары решается в первую брачную ночь.

XXX

Лишая женщину свободы воли, вы лишаете ее и возможности приносить жертвы.

XXXI

В любви женщина – если говорить не о душе, а о теле – подобна лире, открывающей свои тайны лишь тому, кто умеет на ней играть.

XXXII

Даже если женщина не питает к мужчине отвращения, в душе ее непременно дремлет чувство, которое рано или поздно прикажет ей отвергнуть наслаждения, не освященные страстью.

XXXIII