Мелкие неприятности

Но самое примечательное, что мне запомнилось в исполнении Шамиля, так это то, как он чихал. Данное явление возможно было сравнить разве что с раскатистым громом, после того как очень близко сверкнула молния:

— А-а-а-а-а-апчхи! А-а-а-а-а-апчхи! А-а-а-а-а-апчхи!!!

Эти пронзительные звуки действовали на каждого члена нашего коммунального сообщества, словно паралитический газ, причем совершенно неважно было, насколько далеко тот располагался от самого эпицентра распространения звуковых волн. Все процессы, протекавшие в коммуналке в этот момент, замораживались, а жители просто останавливались, зажмуривались и ждали, когда же пройдет это стихийное бедствие. Ждали, подобно тому, как, например, ждут, когда закончится проливной дождь, чтобы выйти на улицу. Я уже многие годы прожил с тех пор, но вряд ли смогу припомнить, что способно было бы сравниться с этим оглушительным звуком по силе воздействия на барабанные перепонки.

Среди всех соседей ближе всего мы общались с жильцами из соседней с нами комнаты. Это были мама и дочь. Мама работала экскурсоводом по Москве, постоянно чего-то читала и была очень общительной женщиной. А дочке было уже прилично за двадцать, и, на мой тогда еще неизбалованный вкус, она была весьма симпатичной девушкой. Видимо, не только я это замечал, и поэтому Лену, так ее звали, часто приглашали на всякие артистические богемные тусовки. В конце концов ее даже пригласили сняться в блокбастере того времени, в фильме «Большая перемена». Она там играла одну из учениц того самого знаменитого 9 «А». Роль оказалась эпизодической, Лена появлялась в кадре нечасто, и каждое ее появление на экране вызывало бурный восторг всех обитателей нашей коммуналки при совместном просмотре премьеры фильма по телевидению:

— А-а-а-а Ленка, вот она ты! Промелькнула! Я тебя заметил! — визжал я от восторга.

Лена же, высоко задрав нос, снисходительно улыбалась:

— Когда подрастешь, я договорюсь, и тебя тоже, может быть, снимут в каком-нибудь фильме, — важничала она.

— Ты забыла добавить, что это будет только в том случае, если он будет хорошо себя вести, — сразу же подхватывала мама, чтобы губы я особо не раскатывал.

Я очень привязался к своим замечательным соседям, мне было с ними тепло и весело, но этот весьма короткий период моей жизни, к сожалению, уже подходил к концу, а впереди маячило злосчастное Бирюлево.

Цена свободы

Это сейчас Бирюлево считается если не центром, то вполне себе законной территорией города Москвы, а на тот момент оно представляло из себя всего несколько панельных двенадцатиэтажных домов, окруженных с одной стороны вялотекущей стройкой, а с другой — болотистыми прудами. Цивилизация только-только приходила в эти пока еще слабо освоенные места, а природа всячески этому сопротивлялась. Сопротивлялась как могла: то непроходимостью дорог, особенно после дождей в осенний период, а то отчаянной перекличкой местных лягушек, назойливое кваканье которых заставляло первых новоселов на ночь плотно закрывать окна, чтобы получить хоть малейший шанс на сон.

Единственный, кто был абсолютно искренне доволен нашей передислокацией за город, так это папа:

— Свежий воздух, природа. Не понимаю, что вам еще нужно? Чем вы недовольны? — вопрошал он.

Но причин быть недовольными у нас с мамой было предостаточно. Ведь именно мама везла меня в школу в центр Москвы к восьми утра, так, чтобы самой вовремя успеть на работу. После занятий я оставался на продленке, чтобы сделать уроки, ну а потом, в середине дня, где-то в городе необходимо было найти место и время для моих занятий на фортепьяно, и уже после работы, поздно вечером, мы сонные опять тряслись в прокуренной электричке. И так проходил каждый будний день. В конце концов после нескольких месяцев этих мучений, как бы ни было досадно, но мы приняли коллегиальное решение о том, что по окончании первого класса мне все же необходимо будет бросить эту престижную общеобразовательную школу с музыкальным уклоном вместе с ее хоровой капеллой и перейти в обычную — бирюлевскую.

Мы потихоньку приспосабливались к загородной жизни, и специально для прогулок по бирюлевскому бездорожью маме где-то удалось раздобыть детские кирзовые сапоги. Они были прям как настоящие солдатские, но только маленького размера, и мы все никак не могли на них налюбоваться. Носить-то их даже я стал не сразу, поставим то на стол, то на шифоньер и все рассматриваем и любуемся формами.

И вот наконец-то мы все же решились испытать обновку. Стояло прекрасное октябрьское воскресное утро, я торжественно взял сапоги с самого видного места нашей квартиры, аккуратно их надел и, немного продефилировав по комнатам перед родителями, торжественно вышел на улицу.