Мелкие случаи из личной жизни

Отлично, Татьяна Павловна, это хорошая идея. Давайте напишите мне такое заявление, — обрадовалась директор школы. Конечно, эта бумага никакой силы иметь не могла, но с нее всю ответственность снимала. Пусть между собой разбираются.

Татьяна написала еще одну заяву, в душе понимая, что это филькина грамота. Ничего, своей цели она послужит. Потом она потратила полчаса на то, чтобы убедить директрису оба заявления зарегистрировать, поставить резолюцию и свою подпись, а потом еще полчаса, чтобы ей разрешили эти бумаги отксерить. Ксерокс не работал, зато работал сканер. Нелли Игоревна со сканером обращаться не умела и плохо понимала, зачем он нужен. Узнав, что Татьяна в компьютерах и сканерах разбирается, она оставила ее в своем кабинете, промурлыкав: «Я вам доверяю», а сама ушла с завучем. Таня спокойно отсканировала не только свои заявления, но и все документы из Толиного личного дела, сохранила их на флешку, которую всегда носила с собой, вручила вернувшейся директрисе папку, заставив ее проверить сохранность бумаг, поблагодарила и улетела домой как на помеле. На работу ехать не стоило, сейчас Тане было не до работы.

Придя домой, она тут же начала звонить по телефону. Первой откликнулась Лина. Выслушала все, что случилось в школе, порадовалась, что Толик уехал вовремя, похвалила Таню за предусмотрительность, обещала попробовать что-то выяснить. Таня не ждала от Лины помощи, но хотя бы выговорилась. Стало легче. Позвонила Толе, трубку взяла Римма Михайловна.

Ой, Танечка, родная, я как раз собиралась тебе звонить. Мы всего минут двадцать как доехали. Толя с Йонасом пошли обустраиваться. Да, спасибо за твою чудесную сумку-холодильник. Ничего не испортилось, у нас еще полно еды, так что я могу сегодня не готовить.

Мам, я хочу тебе сказать... Я рада, что Толик у тебя в Литве. Сегодня я зашла к нему в школу...

И Таня рассказала матери обо всем. Римма Михайловна переполошилась.

Девочка моя, крепись, не сегодня завтра этот тип к тебе заявится.

Тут к гадалке не ходи, ясно, что заявится. Я буду твердо стоять на своем: у ребенка стресс, он у бабушки, осенью вернется.

Разговор с матерью не помог успокоиться. Наоборот, Таню стало просто трясти от ужаса. Ни о чем думать она не могла. Все любовные истории исчезли из поля зрения, как будто их и не было. Если бы Витя догадался позвонить сейчас, было бы очень кстати. Но он не звонил, не позвонил и Ермаков.

Ермаков был почти счастлив. Почему почти? Потому что чувство вины перед Татьяной не покидало его. С Вероникой все складывалось отлично. Она прекрасно понимала, что ни ее роман с подчиненным, ни его отношения с начальницей не могут украсить их в глазах общества, поэтому организовала его перевод с повышением в другое издательство тех же хозяев. Издательство это помещалось в том же здании, но в соседнем подъезде. Она ничего не имела против того, чтобы им жить вместе в ее очаровательной квартирке. Богатый мужик, о котором говорили Сергею сослуживцы, существовал в природе, но как прошлое. По рассказам Вероники, он пристроил ее на это место в издательстве в качестве отступного. То есть, она совершенно свободна и горит желанием строить с ним новую жизнь. Секс с ней был просто фантастический. Она была нежной, страстной и так бурно откликалась на его желания, что у Сергея голова шла кругом.

Вот Таня... Ясно, что у них все кончено. Но покинуть женщину в такой момент... У нее горе. Конечно, бабка ее была та еще стерва, но все-таки она Таню вырастила. А теперь Татьяна осталась одна, без поддержки. Сын-то у нее еще сопляк, какая от него помощь? И в такой момент ее бросает мужчина. Нехорошо как-то. Не по-людски. Он решил позвонить. Просто позвонить, спросить, не надо ли чем помочь, морально поддержать, так сказать. Через две недели после похорон он набрал Танин номер.

Позвонил, называется.

На его слова Таня довольно резко ответила, что ей ничего не нужно, у нее все есть, все в порядке, Да, хорошо, встречаться с ним она не может. Сейчас очень занята, а в ближайшем будущем будет занята еще больше. В общем, пишите письма.

И вот что такое? Получается, он хороший, ведет себя благородно, не он бросил, его отправили в отставку. Разрыв обозначен, исходит от нее. Вроде, он должен ощутить успокоение, он ее ничем не обидел, это она вела себя, скажем, чересчур резко. Почему же он чувствует себя как обосранный?!