Мелкие трудности (СИ)

Оные самки собаки от Фримы кстати отвлеклись, но долго по мне стрелять не захотели и просто бросились наутёк. Двух я догнал, чтоб остальные бодрей бежали, но за остальными гоняться не стал. Они уже вряд ли развернуться, чтобы поддержать своих товарищей огнём. Полуорчанка же не стояла на месте и активно портила жизнь пехоте, опрометчиво подставившей спины. Разогнанные мной копейщики ситуацию правда попытались исправить, прикрыв товарищей, но щиты у них были не ростовые. А потом кто-то увидел, что я бегу обратно и это стало для бандитов концом всего. Сначала побежал один, а потом за ним рванули все остальные. Лучница же продолжила развлекаться расстрелом опрометчиво подставленных спин. А я пошёл к караванщикам, которые и не думали пока опускать оружие, настороженно смотря на мою фигуру.

-Приветствую вас, люди — максимально добродушным голосом проговорил я, снимая шлем со своей рыжей головы в знак добрых намерений — Кто из вас старший?

-Я, господин. Меня завут Витовт Растас — вышел вперёд солидный мужик с небольшим брюшком и раной на плече — Спасибо вам за помощь. Можем ли мы узнать ваше имя?

-Эр Магнус, милостью Килана м'Осато, владетель Рирта — ответил и увидел возвращающуюся Фриму с пустыми седельными колчанами. Изнутри вновь поднялась злость на дуру, которая могла по глупости выхватить стрелу. Я крикнул — А ну быстро сюда, мать твою! Что ты творишь, демон тебя забери?!

Девушка взбодрила коня ударом пяток, подскакав ко мне, спрыгнула с него и упав на колени, уткнулась лбом в землю. Глаза у неё ещё в седле оказались на мокром месте, а в своей позе, которая в орочьей культуре наверняка что-то значит, она проговорила:

-Покарай меня, господин мой, за самоуправство, но прости.

Голос у неё дрожал. Млять. Ненавижу долбанные женские слёзы. В конце концов девка вообще-то жизнью рисковала, чтобы мне помочь, а я с ней так вот вместо спасибо. Но и спускать это нельзя, непедагогично будет. Наложницы же мне все нужны целыми, а не с лишними отверстиями от острых железок в фигуристых организмах. Млять. Трижды млять.

-Встань, женщина — наконец сказал я после долгой паузы — И не смей повторять подобное, пока не дам тебе толковую броню. Ты мне нужна живая и здоровая. Это понятно? Вот и славно. А теперь скачи к остальным, пусть подтягиваются суда — подождав пару секунд, пока она встала на ноги вскочила в седло, я добавил — И Фрима. Ты хорошо стреляла.

Слёзы на этом окончательно высохли, а девушка ускакала улыбаясь. Как мало кому-то для счастья надо. У меня же начались объяснения с караванщиками. Всё таки орчанки людей на позитивный лад тут редко настраивают, у ночных костров вообще порой страшные байки рассказывают о том, как те пленных своими клыками истязают в лоскуты. А может и не совсем байки. Но к моему счастью сплетни и слухи тут распространяются едва ли не со скоростью звука, а потому мои собеседники знали и о великане, что служит младшему наследнику и о том, что оный великан отбил у орков их баб, помимо прочих трофеев. Так что странности людей конечно напрягали, но не так чтобы сильно, а помощь с ранеными окончательно расставило всё по нужным местам. Я хоть и не жрец Света, но шаманизмом тоже можно лечить.

А пострадавших хватало. У многих всё было относительно неплохо, ранения конечностей это не самое худшее, что может случится со средневековым воином. Тут лишь бы не были повреждены самые крупные сосуды и человек быстро не умер от кровопотери. А вот с ранами корпуса и головы было сложнее. Одного парня даже пришлось погрузить в сон и натурально вскрыть. Стрела пробита желудок и осталась в нём своим зазубренным наконечником. Мои лапы были слишком велики для тонких манипуляций в человеческой требухе, но Зара и Кара поассистировали, сидя слева и справа от пациента в соответствии со своими именами, пока я находился в его изголовье с бубном и давал ценные указания, заодно запрещая крови течь наружу из сосудов, а желудочному соку разъедать внутренние органы, пока орчанки его не промыли, заодно продолжая держать бедолагу в беспамятстве. Правая и Левая же сноровисто надрезали что и где надо, осторожно извлекли стрелу, а потом прижимали края ран друг к другу, давая мне возможности срастить их примерно так, как они бы они сами заживали дня два, удерживаемые в таком положении швами. Конечно пациенту потом был предписан жесточайший постельный режим, ниток то нет, а мои наложницы его плоть больше не держат, особенно внутри брюшной полости. Но завтра я с ним ещё покамлаю, глядишь на телеге лёжа ехать сможет. Остальные пациенты были по проще, но закончил я всё равно уже ночью. Зато на орчанок люди теперь смотрели несколько иначе. Не сильно правда, но и то хлеб.

Грэха же поинтересовалась у меня во время позднего ужина наказанием для провинившейся наложницы, а заодно видимо решила расставить точки над «Ё» в плане разрешённого и запрещённого для них.