Мелкий шрифт

– Она работала в репетиторском центре в университете, где они оба учились. Мой отец зашел в здание, чтобы забрать своего друга, чья машина была в ремонте. Моя мать работала за прилавком и спросила, не нужна ли ему помощь.

– И?

– Мой отец был круглым отличником и весь семестр ходил на занятия с репетитором по предмету, который он даже не посещал.

– Нет! – Я смеюсь до хрипоты. История его родителей может быть лучше, чем моих – не то чтобы я призналась им в этом.

– Это правда. Мама даже пересматривала его липовые эссе и домашние задания о короле Артуре и его рыцарях.

– Я смотрю, ложь – это семейная черта Кейнов.

Он ухмыляется. – Мы делаем все, чтобы получить то, что хотим.

– Безжалостные. Все вы, – поддразниваю я.

Он хихикает под нос.

– Что твой отец сказал обо всем этом? И как он заставил ее согласиться на свидание после того, как она так долго притворялась? – Мне нужно услышать больше, хотя бы для того, чтобы подпитать безнадежного романтика во мне.

– Я не помню. – Губы Роуэна сжимаются в тонкую линию, а его рука, держащая мою, напрягается.

Температура в машине падает, соответствуя энергии, исходящей от Роуэна. У меня вся грудь болит за отца Роуэна. Несмотря на то, что я слышала о его сомнительных деловых решениях, я могу сопереживать любому, кто потерял жену. Особенно мужчине, который был готов посещать занятия по репетиторству просто так, чтобы провести время с женщиной, которая ему нравилась.

И еще больше я могу сочувствовать детям, которые пережили подобное горе.

Я сжимаю его руку. – Так какая связь между этой историей и твоим вторым именем?

– Моя мама назвала меня и моих братьев в честь рыцарей Круглого стола короля Артура.

– Это серьезно. Разве они не нашли Святой Грааль или что-то в этом роде?

– Или что-то в этом роде. – Уголок его рта снова приподнимается, и напряжение покидает его, как порыв воздуха. – У меня все просто. Деклан – тот, кому придется до конца жизни представляться как Деклан Ланселот Кейн.

Я беззлобно хихикаю при мысли о том, что старшему брату Роуэна придется нести такой крест до конца жизни. Ланселот? Серьезно?

– А вы? Мистер Р.Г. Кейн?

– Галахад, – ворчит он себе под нос, привлекая мое внимание к легчайшему оттенку розового на его щеках.

– Оу. Это мило.

– Здесь есть место только для одного лжеца, и это не ты.

Я пихаю его в плечо. – Я серьезно! История, которая стоит за этим, делает это еще более особенным.

Его тело напрягается. – Если ты кому-нибудь расскажешь, мне придется...

– Да, да. Уволить меня. Я в курсе.

– Мне придется тебя трахнуть. Но если тебе интересно разыграть другой сценарий, я с радостью соглашусь.

– Ты пошутил про секс?! Я в полном скандале. – Я говорю с южным акцентом, обмахивая лицо веером.

Он качает головой, как будто я самый удивительно сумасшедший человек, которого он когда-либо встречал. Ладно, я только предполагаю, но это кажется правдоподобным предположением.

Я протягиваю руку. – Договорились.

33

РОУЭН

– Еще не поздно вернуться домой. – Захра использует свое меню как щит, закрывающий всю левую сторону ее лица.

Когда я заказал столик в лучшем ресторане Орландо, я не ожидал, что она будет протестовать, как только мы сядем. С тех пор как десять минут назад официантка проводила нас к нашему столику в задней части ресторана, Захра раскраснелась и не могла усидеть на месте. Я думал, что вино поможет справиться с нервами на первом свидании, но она уже выпила один полный бокал.

Неужели она боится появляться со мной на людях? Я очень сомневаюсь, что какой-нибудь достойный папарацци стал бы рыскать по улицам центральной Флориды в ожидании знаменитости.

Я хмурюсь, протягивая ей меню. – Это слишком причудливо?

– Нет, то есть да! Я имею в виду, посмотри на это меню. – Она поднимает его, демонстрируя мне и прикрывая наши лица. – Любое место без цен и множества французских слов – это красный флаг для моего банковского счета.

– Ты не платишь, – говорю я сухим тоном.

– Да, ну, с моей стороны было бы самонадеянно предполагать, что мы разделим счет пополам.

– Разделим счет. – Я поперхнулся. – Что на тебя нашло?

– Ничего. – Она прикусила губу. Ее цвет кожи переходит от розового к красному, выдавая ее неспособность солгать о чем-либо.

– Ты всегда так нервничаешь на первом свидании?

Она хмурится. – Я не нервничаю.

– Ты выпила двухсотдолларовый бокал вина за десять минут.

Все ее лицо бледнеет. – Две. Сотни. Долларов?! – приглушенно кричит она. – Зачем тебе тратить столько на гроздь старого винограда?

Я не могу сдержать смех. Он едва слышен над окружающими нас людьми.

Ее взгляд переходит с меня на другой столик напротив нас, где сидят светловолосые мужчина и женщина.

– Ты знаешь этих людей?

Она подпрыгивает на своем стуле. – Кого?

Я моргаю, глядя на нее.

Ее плечи опускаются, когда она сползает на несколько дюймов ниже по стулу. – Да.

– Кто они?

– Блондин с маленькими руками и огромным лбом – это Лэнс.

Вы, должно быть, издеваетесь надо мной. Из всех мест? Здесь? В Чикаго такого никогда бы не случилось. Здесь слишком много людей, чтобы столкнуться с кем-то, кого я ненавижу.