Мелкинд Виллейн

На полках нашлась пыльная бутыль с настойкой жабьего корня, магии намёк – затуманить разум. Из ящика у стола извлёк рабские кандалы, сойдут как знаки неволи. Амулет пристроился точно в центре диаграммы, где символ башни. Активирую! Камни налились белым, сияние лезет туманным щупальцем к лесу тролля. Настойка темнеет, багрово-красная, дрожат, треща синими искрами, оковы. Кристалл амулета вспыхнул и погас, теперь прозрачный, в глубине ждёт своего часа бешеное пламя магии.

Сгрёб со стола в широкий карман плаща.

– Приберись там, – бросил я гоблину и с ухмылкой ловлю полный возмущения взгляд.

Моя келья крошечная, тем и уютна. Светильник над дверью зачаровал сам, тот ловит движение, разгорается ярче голубым огоньком. Из мебели одёжный шкаф и сундучок, над кроватью полки с книгами, у двери ковёр от вечно холодного пола. Подхожу, насвистывая, дверь комнаты приоткрыта. Ворвался – постель перевёрнута, раскиданы книги.

Противно скрипнули петли. Не успел повернуться, как сзади удар под рёбра, второй, я пал на колени.

– Вот так, неча-была-умничать! – послышался гундосый голос. На глазах моих злые слёзы, сквозь них расплывается трижды ломаный нос, что сидит криво на харе в застарелых шрамах. – Хы! Драить полы, пока – хых! – инородные выскочки возле наших принцев крутиться будут! Хых!

К каждому «хых» прилагается пинок. Я катаюсь мячиком, подставляя другие места под удар.

– Всё, с него хватит, – скомандовал второй из незваных гостей, спокойно и холодно. Я разлепил крепко зажмуренные веки, лицо с утончёнными чертами заслоняет обзор. Кожа гладкая, бородка аккуратно подстрижена, светлые локоны прячут длинные кончики ушей. Тевиэль прошептал с угрозой:

– Предупреждаю, жабёнок, в следующий раз будет гораздо хуже!

Я схватил левой за отворот эльфячей куртки, пальцы правой скользнули вдоль пояса к прохладному металлу ключа. Дёрнул сразу обеими. Эльф кувырком через меня, с проклятием на удар коленом под дых.

«Хых! Хы! Хы-ы…»

Дверь хлопнула, топот шагов затих дальше по коридору. Встаю по стенке, рёбра кричат резкой болью, как славно потрудились, защищая нутро. Сундучок чуть сдвинут, но заперт, целебная настойка уменьшит боль.

– Мерзкий эльф! Светлый Лес, роди его обратно.

Не успел оклематься, как дверь грохнула в третий раз. На пороге шебутной Роуди, глаза на лоб при виде разгрома.

– Что за эльф?… Даёшь! Славно повеселились! Где девок находишь таких страстных?

Взгляд гнома упирается в шкаф, из ящика наружу свисает женское бельё.

– Вот ведьма, забыла! – бросил я с досадой.

– Ведьма, говоришь, – протянул Роуди с ноткой уважения. Подмигнул заговорщицки. – Молодая? Не боись, не выдам, я это дело того, понимаю! Смотрю с утра – у Виллейна глаза красные, а гоблины донесли о глухих криках всю ночь. Захожу к приятелю – точно!

– Да я это, гм. Конечно, молодая, – выкрутился я. – Но давненько, в смысле – была здесь. Сегодня – кошмары, замучил из раза в раз один и тот же сон!

Роуди покивал, но глаза весёлые.

– Не веришь? Ну ты и гад! Чего зашёл-то?

– Я о Мастера поручении узнать. Придумаешь, насчёт огра? Сболтнул сдуру, откуда, до гор ещё дальше, чем до болот. Подумалось, вдруг – правда, огр? Побьёт принца, нам неприятность выйдет.

– Есть одна мысль. Пойду в город. Времени, жаль, мало. Видишь – прибираться ещё…

– Об этом не думай, пришлю гоблинов!

– Вот хорошо, и книги пускай склеят, – обрадовался я, морщусь от неловкого движения.

– Затейники вы, погляжу, – добавил Роуди. Я послушно глазки долу, как бы в смущении.

– В лес поедем, возьми секиру получше, места почти дикие, – предложил я.

Роуди утопал собирать припас в дорогу, да под кружку пива щипать кухарок за известные места. Я спускаюсь ниже, к камерам. В подземной темнице сухо, светильники не дают расшибить лоб о низкие арочные своды, чадят дешёвым маслом.

На колоннах след крепления кристаллов – их пришлось убрать, с тех пор как дикий колдун-малефик, пойман странствующим рыцарем, вытянул магию и задал такого жару, самому Фитцу пришлось потратить месячный запас амулетов!

Клетки бестий пусты: не сезон. Гарпии строят гнёзда на кручах Заласских гор, звероватые великаны который год промышляют близ столицы Ретунии. Это голодной зимой потянется к деревням всякая нечисть, тащить скот.

Последняя в ряду камера закрыта. В двери решётчатое окошко, у дальней стены охапка грязной соломы и костлявое существо как в гнезде. Спутанные патлы волос укрывают плащом, в прорехи видны пустые мешки грудей.

– Опять мучить пришёл, – прокаркало существо хриплым голосом. – Загляни, приголублю! А-ха-ха!

Резкий смешок метнулся под арочный свод. Глаза ведьмы блестят хитрецой на остром измождённом лице.

– Нашла дурака. От тебя несёт как от столетней ведьмы!

– Я и есть столетняя. Кра-ха-ха! Подумала, опять Кривой Нос, а вместо вот какой милок пожаловал!

По ту сторону покрывала волос кости ходуном, изо рта ведьмы непрерывный цык. Я нашарил в кармане трофей, что с пояса Тевиэля.

– Зачем меня грызть? Смотри, я открываю, я – хороший! – проговорил я как пёсику.

– Ты ближе. Лёгкое мясо, – честно призналась ведьма. Крупные зубы отбивают такт, а у меня по коже мороз.