Мелкинд Виллейн

Я осторожно потянул дикую магию на себя и сразу направил на гарпию, добавив толику заклятия роста и исцеления. Гарпия замерла, на лице разгладилась гримаса боли. Шевелит древками стрел как родным пером. Глянула поражённо на шаманов, от них крик, полный паники, затем на меня. Присела, поджав ноги, и резко метнулась вверх. Странные, будто обглоданные крылья прочно легли на восходящий поток, гарпия прокричала неожиданно мелодично и стремительно тонет, растворяется в чёрном куполе ночного неба.

На бегство зрители особо не реагируют, всё внимание к демону – тот застыл и неуверенно топчется. Шаманы отчаянно пытаются перерезать канал, что тянет магию, но куда им, сиволапым, состязаться со мной! Я подключаю больше и больше сил, гарпия как комета. Но и шаманы показали, что не робкого десятка. Сверкнуло чёрное лезвие, и кривой каменный нож в руке соседа вспорол шею главному. Шаманы попадали, я со стоном схватился за голову – поток магии резко иссяк, наподдал и мне.

Демон, недовольно взревев, скрылся в едком тумане, пропал с жутким треском. Шаманов разметало ударом воздуха, но проворно вскочили и лихорадочно строят оборону. Я чую: пучок смертельных заклятий нацелен на нас.

– В атаку! – прокричал я. Мы ринулись на похожих на косматых горных медведей врагов.

Пара молний и огненный шар навстречу чуть не отправили на тот свет, но стоило добраться до основной группы, как пошла бойня. Мечи вязнут в косматых шкурах, тогда Джетсет взялся за секиру, дело пошло лучше, могучие взмахи скорее колют как дрова, чем рубят. Шаманы падают один за другим, не успевая колдануть, лишь последний, самый здоровый и на удивление ловкий, завертелся волчком, в руках пара кинжалов из чёрного обсидиана. Джетсет сунулся было, отпрыгнул с проклятием. На рубахе узкий порез поперёк живота, но из нутра не прёт, царапина, лишь промочило красным.

Я вдруг почувствовал пресыщение битвой.

– Довольно! Хватит цацкаться, – устало прокричал я. Воздел руки, и с лежащих тел слепяще-жёлтым огнём сорвалась молния. – Не люблю это грубое и примитивное швыряние силой, когда драгоценная магия в песок, но что поделать! – добавил я и развожу виновато руки.

Шаман вспыхнул головнёй в своей неведомого зверя шубе, метнулся куда-то вбок, забился, затих. Пахнет горелым, на арену легла тишина. В этом вязком молчании мой звонкий голос услыхали и те, кто предпочёл бы не слышать.

– Ну что, Шестой, твоя очередь? Или отпустишь с миром?

Шестой взревел и одним касанием пальцев одолел перила. Сапоги ударили оземь с высоты двух этажей, песок столбом, но Шестой даже не дрогнул, направился к нам.

– Берегись! Он не слабак! – крикнул принц. Я глянул искоса – на лице Джетсета следы битвы, но взгляд внимательный и на удивление спокойный.

– Возможно, и не слабак. А вот сволочь – точно. Пилары по-прежнему блокируют магию!

– А как же сила шаманов? – воскликнул Эритор.

– Мертва.

– Зря прикончил последнего, – бросил Джетсет. – Надо было взять в плен!

На арену хлынули децимарии, дюжина дюжин, отборные и поджарые, не чета подвальным клушам. Под угрозой копий мы опустили оружие. Децимарии разбежались в широкий круг, Джетсета и Эритора оттёрли на ту сторону, я один на один с Шестым.

Я крепче сжал меч, пусть в моей руке – никчёмная оглобля. Шестой осклабился. Смотреть тошно и страшно до дрожи, как легко играет своим тесаком. Короткий широкий клинок хорош пластовать, в тесных камерах даёт преимущество. Здесь, на открытой арене, от него толку меньше – против доброго рыцаря. Подбадривая подобными мыслями, я пытаюсь скрыть простую и очевидную: Шестой мясник, за плечами сотни жертв. И я с нелепым прутом, полоской тонкой стали, что переломится от первого удара тесака! Противник умел, силён как бык и быстр как волк. Одним словом, конец мне.

– Виллейн! Я верю, ты победишь!

Конечно, это Эритор. Кто иной полон надежды в этом мрачном, несмотря на яркий свет, месте. Впрочем, мне немного легче.

– А как же магия? – прокричал я Шестому. – Ты обещал битву с магом! Что же, выходит, обманул народ?

– Почему же? – осклабился Шестой. – Ты ж маг? Значит, битва с магом! Бу-га-га!

Слова не остались не услышаны, зрители шумят, но ни один не возмутился. Все, от ничтожного до приближённых к правителям – под одним сапогом. Под шестью парами сапог, если быть точнее. А магия любит точность. И наблюдательность.

Децимарии образовали кольцо близ одной из колонн, но все же поодаль. И задача моя…

Взревев боровом, которому прищемило, Шестой бросился, тесак высоко над головой. Таким ударом пень перерубить, не то что невысокого мелкинда. Мелкинда ловкого, в том и дело, я скакнул в сторону, использовав взрывную силу.

Для зрителей я исчез и появился где-то в стороне. Шестой растерянно заозирался, я делаю скучающее лицо, шаркаю ступнёй в песке под ногами, любуюсь на когти на распрямлённых пальцах. Раздались смешки, я шутливо поклонился. Шестой взревел ещё пуще и бросился вновь, тупо как баран. Слишком тупо.