Мелкинд Виллейн

Взвились стенки тумана, рисунок ломаных линий плывёт слева направо, всё быстрее, подсвечен зелёным. Знакомо заложило уши, я спешу сжаться в комок. С треском полыхнули ветвистые молнии, туман разорван в клочья.

– Что, не выгорело?! – прохрипел я непослушными губами. Череп разочарованно крутится подле. Я поднялся с колен, на раскрытой ладони лист, прожилки мерцают внутренним светом. Призрак отступил поглубже в туман, белые струи свободно текут в глазницы, меж выбитых зубов.

– Н-нет, постой… о господин! Не губи! – взмолился призрак. Я усмехнулся.

– По-иному заговорил. Чего страшишься, не всё равно, мёртвому?

– Академически говоря, я не совсем мёртв, как и все призраки. Я же здесь, и я есть! Погоди распылять, чую, этот предмет в руке может… он как ненасытная прорва!

– Что знаешь о нём? Куда меня заслал, подлец?!

Призрак выпустил клочья тумана меж туманных же зубов.

– Я не настолько стар, чтобы помнить. Говорят, на этом поле прежде был лес Куэрц Аэтарна!

Я передёрнул плечами в недоумении.

– И что это значит? Куэрц какой-то. Говори толком, куда заслал? Зачем – понятно, чтоб зарубили.

– Что ворошить, не вышло, так не вышло. Ты крепок, а по виду не сказать, – уныло прошамкал призрачный череп. Я полыхнул яростью, череп поспешил добавить: – Нет-нет, я больше не стану, да и сил нет, последние истратил!

Я призадумался.

– Ладно! – решил я, махнув рукой. – Думай, какая с тебя польза, авось не стану развеивать.

Призрак замолк надолго, череп начал таять в тумане. Сгустился вновь.

– Придумал! Я последую за тобой и запомню все приключения!

– Тьфу на тебя! Какой с того прок?

– Как какой! Кто-то должен потом рассказать про странствия героя! Зрю я, ждут необычные и великие дела! Я не помешаю, стану незримым. Деваться мне некуда, с тех пор как разбили череп…

Я сплюнул, соглашаясь. Дробный стук копыт прервал, я бросился наземь.

– Не кажется ли вам, сэр Эйри, мы уже сутки ходим кругами?

Уменге угадывается по голосу, такой же скупой на эмоции, как худ телом.

– Давно кажется, сэр Уменге. Но что поделать, лучше ехать кругом, чем бродить зигзагами!

– Чем же?

– Более пристало.

– Сэр Эйри хочет сказать, – пояснил Нимерсат, – что рыцарям достойнее хранить спокойствие, а не метаться в тумане аки безумные гоблины. Кстати, о гоблинах. Помните, сэр Уменге, славный поход на Мёртвые Болота?…

Звук голосов снова затих. Я вгляделся в туман. Расползается клочьями, понизу почти чисто.

– Эй, призрак, как там тебя? – позвал я шёпотом.

– Я здесь…

– Тебя как звать?

– Увы, имя забыл. Вот если б череп был цел…

– Дался тебе череп. Буду звать Полузубым!

– Забавное имя, – вяло согласился призрак.

– Ты чего вообще ко мне привязался? Лети вольно, радуйся остаткам жизни! Найди милое привидение, будете на пару народ пугать, водить кругами в чистом поле. Чем не занятие? – подначил я.

Череп заструился туманом, мелькнуло жёлтое. Проговорил кисло:

– Мы, призраки, долго не могём сами. Нужно хранилище – предмет или подвал какой, магический артефакт. Иначе – небытие. Но если будешь подпитывать, дашь сил… ты ведь дашь, да? Да и карманы, смотрю, не пустые… а я пригожусь!

– Дам, но потом, потом, сперва заслужи. Вот задание: дуй вслед тем рыцарям. Как только приблизятся ко мне на пятьдесят, нет, на сто шагов, мигом предупреди! Понял или повторить?

– Понял. Я беззубый, а не безмозглый! – пробурчал разочарованно череп.

Призрак исчез, по меньшей мере пропали и голос, и туманный череп, и незримый взгляд в спину.

Туман протаял на сотню шагов, но подкралась ночь, что всё спишет.

Глава 8

У подножия горы пытались строить, но всякий раз безуспешно – проклятые места – куски обвалившихся стен как мрачные свидетели тщетных попыток. Я устал ругаться под нос, громче нельзя, когда нога цепляет не видимый ночью камень. А камнями в предгорье усыпано щедро.

Ночь выдалась на славу, сперва чёрная с бликами, как дно колодца. Солнце провалилось за горизонт где-то по ту сторону гор, и я потерял счёт времени. Пробираюсь почти на ощупь по тропе, мышцы скованы страхом ухнуть в пропасть, каждый шаг как последний. Спасла луна, что лениво перевалила за край хребта. Бледное сияние падает на склоны, загоняет тень в расщелины да за скалы.

Эйри сотоварищи растворился в ночи, верхом им не проехать, тропы широки, но местами круты так, что карабкаюсь на всех четырёх. Едва зажившие раны ноют, чуют – Эйри близко, и спинное это знание подгоняет, не даёт передохнуть, привалиться к камню и стянуть устало сапоги.

Я всмотрелся в чернильный склон, тьмой скрыто нечто, заприметил в последних лучах солнца. Пальцы тянутся проверить два чудесных предмета из прошлого.

Ночь ясная, и я иду, задрав голову к россыпи звёзд.

Потому и не заметил часового.