Мельмот скиталец

- Отец мой, я часто видела сны, - сказала кающаяся, качая головой в ответ на слова священника, - у меня было много снов, много смутных образов проплывало передо мной, но то, что было сегодня, - не сон. В снах моих мне являлся цветущий край, где я увидела его впервые; вновь наступали ночи, когда он стоял перед моим окном, и я дрожала во сне, как только раздавались шаги моей матери, и у меня бывали видения, которые окрыляли меня надеждой: небесные создания являлись ко мне и обещали, что обратят его в святую веру. Но это был не сон: он действительно был здесь сегодня ночью. Отец мой, он пробыл здесь всю ночь; он обещал мне... он заверял меня... он заклинал меня принять из его рук свободу и безопасность, жизнь и счастье. Он сказал мне, и я не могла в этом усомниться, - что с помощью тех же средств, которые позволили ему проникнуть сюда, он может осуществить мой побег. Он предлагал мне жить с ним на том самом индийском острове, в том раю посреди океана, где не будет людей и где никто не станет посягать на мою свободу. Он обещал, что будет любить меня одну, и - любить вечно, и я слушала его речи. Отец мой, я еще совсем молода, и слова жизни и любви сладостною музыкой звучали у меня в ушах, когда я взирала на тюремные стены и думала, что должна буду умереть на этом вот каменном полу! Но корда он шепотом сообщил мне страшное условие, на которое я должна согласиться, чтобы он мог исполнить свое обещание, когда он сказал мне, что...

- Дочь моя, - воскликнул священник, склоняясь над ее изголовьем, - дочь моя, заклинаю тебя тем, чей образ ты видишь на кресте, что я подношу сейчас к твоим умирающим устам, надеждою твоей на спасение души, которое будет зависеть от того, скажешь ли ты сейчас мне, духовному отцу твоему и другу, всю правду, заклинаю тебя назвать мне те условия, которые предложил тебе Искуситель!

- Обещайте мне сначала прощение того, что я повторю сейчас эти слова, если последнее дыхание мое изойдет в тот миг, когда они будут у меня на устах.

- Те absolvo {Отпускаю тебе грехи (лат.).}, - Произнес священник и низко склонился над нею, чтобы уловить все то, что она ему скажет. Но как только слова эти были произнесены, он вскочил, словно его ужалила змея, и, отойдя в дальний угол камеры, затрясся от страха.

- Отец мой, вы обещали мне отпущение грехов, - сказала умирающая.

- Jam tibi dedi, moribunda {Я уже дал его тебе в твой смертный час (лат.).}, - ответил священник; в смятении своем он заговорил на языке, привычном для него в церкви.

- Да, в смертный час! - ответила страдалица, снова падая на свое ложе. - Отец мой, дайте мне почувствовать в эту минуту вашу руку, человеческую руку!

- Обратись к господу, дочь моя! - сказал священник, прикладывая распятие к ее холодеющим губам.

- Я любила его веру, - пробормотала умирающая, благоговейно целуя крест, - я любила его веру еще до того, как ее узнала, и господь, должно быть, был моим учителем, ибо другого у меня не было! О если бы, воскликнула она с той глубокой убежденностью, какою проникается сердце умирающего и которая (если это будет угодно богу) может отозваться эхом в сердце каждого человеческого существа, - если бы я не любила никого, кроме бога, какой бы глубокий покой наполнил мне душу, каким сладостным был бы для меня смертный час... А теперь ... его образ преследует меня даже на краю могилы, куда я схожу, чтобы от него убежать!

- Дочь моя, - сказал священник, обливаясь слезами, - дочь моя, твой путь лежит в обитель блаженных, борьба была жестокой и недолгой, но победа зато будет верной; по-новому зазвучат для тебя арфы, и песнь их будет приветствовать тебя, а в раю уже сплетают для тебя венец из пальмовых ветвей!

- В раю! - пробормотала Исидора, испуская последний вздох. - _Пусть только он будет там_!

Глава XXXVIII

Звонили в колокол, месса шла,

Свечей колыхалось пламя,

Монах и монахиня до утра

Молились истово в храме.

* * *

На вторую ночь...

* * *

И все быстрей молитвы слова

Слетали с их губ дрожащих,

И чем грознее гул нарастал.

Тем звон становился чаще!

* * *

Настала третья...

* * *

Забыли оба слова молитв,

И ужас на пол свалил их;

Святых они громко сзывали всех

Спасти их от темной силы.

Саути {1}