Мельничная дорога

– Правильно. Так и поступим. Только сначала избавимся от ружья. Здешнее озеро слишком очевидное место – его выловят. В лесу тоже негде. Придется ехать в Моннахе – бросим в воду или где-нибудь зароем.

Моннаха – еще одно горное озеро в Свангамах, а также название окружающего его государственного парка в семи милях от нас. Мы иногда ездили туда, хотя оно не очень отличается от нашего, как и пейзаж от нашей горной цепи. Но бывало настроение, когда хотелось размяться, прокатившись по новой дороге, и мы изо всех сил давили на педали.

Почувствовав, как подкашиваются ноги, я уронил воздушку рядом с велосипедами и сел на камень. Запрокинул голову, чтобы втянуть воздух, чуть не ослеп от солнца, а когда прищурился, над головой проплыло темное пятно. Я сразу понял, что это было, хотя не мог хорошо рассмотреть. И в это мгновение ясно осознал, как нужно поступить.

– Пошли, Хитрюга! – Мэтью потянул меня за руки.

И тогда я снова увидел это пятно: ниже над дорогой. Гриф-индейка, крылья широко распростерты, тело приплюснуто, словно птица скользила по зеркальному стеклу. В то время я считал этих птиц летающими вампирами, воображал, будто их костлявые тела в плюмаже перьев бороздили воздух в поисках вкуса крови.

Моргнув на солнечный луч, я представил, как стервятник пикирует на труп Ханны, красная морщинистая голова поворачивается на тонкой шее, и бледный клюв раздвигает волосы, как это недавно делал веткой Мэтью.

Выбитый глаз Ханны был путем наименьшего сопротивления, и я так и видел, как гриф вытягивает наружу, точно порванные резинки, жгуты плоти, глотает ошметки мозга, и загнутый клюв глубже и глубже проникает в череп.

Проклятие! Мне было всего двенадцать лет, факт, который что-нибудь да значил. Я уже совершал ошибки. Думаете, не сожалел об этом с тех пор? Ждал целую жизнь случая, чтобы исправить промахи. Но в тот момент, думая о Ханне и грифе, я стал наконец действовать. Разве не это важнее всего?

– Мы должны освободить ее, унести оттуда и кому-нибудь сообщить о том, что случилось.

Мускулы Мэтью напряглись, но на сей раз моя реакция была быстрее: повернувшись боком и подставив плечо, я атаковал его всем своим весом и врезал прямо под дых. Мэтью отлетел назад, и, когда ударился о дорогу, воздух толчками выходил из его груди. Я бросился бежать.

Нью-Йорк, 2008

Поцеловав мужа на прощание, Ханна уже выходила из квартиры, но вдруг повернулась, словно что-то забыв.

– Ты собираешься сегодня покупать продукты?

Он собирался.

– Тогда не забудь про капусту, мой листик. – Чмокнув его снова, она закрыла за собой дверь.

Патрик размышлял, насколько Ханна каждый раз неожиданна, играя со словами, будто те – пластмассовые кирпичики.

Купи сахару, мой сладкий.

А к обеду возьми телятины, теленочек.

Только не позарься на дешевую, дорогой.

И еще рису, крупиночка.

Патрик пошел в кухню сварить кофе и подумать, как провести долгие часы дома до возвращения Ханны. На сегодня хотя бы одно приятное занятие – подготовить их праздничную трапезу. Это будет мясо – огромное жаркое на двоих, на ребрышках с жареным в масле картофелем. Патрик не собирался портить впечатление блюдом с овощами. Никакого салата, шпината, брокколи.

Стейк и брокколи? Это в самом деле когда-то сказала Ханна или он бредит?

Но вечером она пожелает чего-нибудь зеленого. Зелень означает здоровье. Ханна хочет, чтобы они оба жили вечно либо по крайней мере до тех пор, пока не начнут разваливаться по частям.

Не радужная перспектива, подумал Патрик, нюхая мясо, – возраст подходящий, самое оно. Он понюхал снова: аромат зеленого пастбища с намеком на сладость только что испеченной меренги.

Никаких салатов, шпинатов, брокколи. Перед горячим он подаст закуску из зелени, это будет настоящим изумрудным буйством здоровья. Патрик принялся составлять список. Цуккини и огородный сахарный горох. Спаржа и яблоки «Бабушка Смит», молодые стручки гороха. Он взболтает к салату лимонную приправу. Может, понадобится купить кервель. Пусть каждая ложка салата обладает зеленой жизненной силой.

Аппетитный кусок мяса: достаточно зрелого, чтобы приобрести темно-красный цвет старых книжных томов, обрамленный широкой кромкой белого жира.

Патрик представил, как, сидя за кухонным столом и оценив его стряпню, Ханна подозрительно поглядит на него. Тогда он ей скажет игривым, почти вызывающим тоном: А жир ты, если хочешь, можешь отрезать.

В жире весь смак, ответит она, повторяя его излюбленную фразу. А затем где-то в глубине сознания он услышал ее вздох – любящий вздох.

Патрик посолил мясо, взял банку с копченым свиным жиром, тонким слоем нанес на мясо и, положив его в вакуумную упаковку, включил аппарат. Он стал вытягивать из пакета воздух, пока пластик не облепил продукт. Аппарат шипел, нагнетая жар и герметично запечатывая мясо.