Мельников

– О-о-о! Леха! Бывалый выпивоха! – и, выдержав двухсекундную паузу, – Ромка! Без бутылки ломка! – И захохотал сиплым, с покашливанием, смехом стареющего человека.

Коллеги по алкогольному цеху на приветствие не отреагировали никак. Постоянные подколы старшего товарища они сносили как должное – пускай у них, как и у всякого алкоголика со стажем (а Леха и Ромка несомненно были из их числа) и водились непонятно откуда деньги на возлияния во вторник в восемь пятнадцать утра, но все же и в их вино-водочном марафоне порой наступали непростые дни. А для Дениса Алексеевича, ветерана не только столкновений с зеленым змием, но и опасного химического производства, таких дней не существовало – он получал законную пенсию. И притом не маленькую. Его возраст, пролетарское происхождение и давно (и окончательно) сформировавшиеся незатейливые вкусы и пристрастия не оставляли ему альтернативы более сложной, чем выбор между «столичной» и «таежной». Потому и тянулись к нему пьяницы, как адепты к своему пророку.

Собутыльники расселись по скамейкам. Леха – сутулый мужик с длиннющими руками и огромными выпирающими губами как на селфи у современных модниц, за что дети из ближайших домов прозвали его Гиббоном, не выдержал первый, и глядя куда-то вдаль прогнусавил:

– Алексеи-и-ч. Есть ч-чего?

Денис Алексеевич, покровительственно улыбаясь, с ловкостью, несвойственной старикам, извлек откуда-то из глубины своих брюк небольшую запечатанную бутылку водки и торжественно водрузил на середину стола. Леха улыбнулся, гыкнул и потянулся было к ней, но распорядитель застолья с той же ловкостью придвинул бутылку к себе, зашептал:

– Тих, тих, тих! – и вдруг как по волшебству рядом с бутылкой появились три граненые стопочки.

Теперь уже Ромка, возраст которого было невозможно определись из-за испитости лица и зигзагообразного шрама, изрезавшего нижнюю губу и подобородок – как любил повторять Денис Алексеевич – «Эт, Ромк, потому что ты губу раскатать умеешь, а закатать вовремя – нет!» – попытал счастья с бутылкой, но она мистическим образом ускользнула и от него – кудесник укоризненно зашептал:

– Куда, куда, куда! – и наколдовал солидных размеров копченую скумбрию, завернутую в промасленную газету. Увидев, что колдовство возымело нужный эффект, чародей довольно улыбнулся завороженным собутыльникам, потер жилистые руки и церемонно провозгласил, – а теперь какое волшебное слово нужно сказать?

Тут к глубочайшему сожалению Лехи и Ромки, которым, по всей видимости, волшебное слово было знакомо, а произнести его быстро обоим мешали только сильнейший тремор и заплетающийся язык, Денис Алексеевич заметил бредущую по пешеходной дорожке к дому фигуру и благодаря по-прежнему верному ему зрению, безошибочно определил в ней Родиона:

– О-о-о! Студент! Гулял, поди, всю ночь? Э-э-э ты давай с учебой не шути, а то вон оно что при таком подходе бывает! – прокричал старик и подмигивая кивнул в сторону сидевшего рядом Лехи.

По мере того, как Родион медленно приближался, адепты служения алкоголю все больше изнемогали от непосредственной близости объекта поклонения, а Денис Алексеевич все сильнее замечал неладное. Когда Родион уже почти поравнялся со столиком, он вскочил и уже без шуток спросил:

– Студент, ты это… Что с тобой?.. – Но получить ответ ему было не суждено, потому что Родион неожиданно рухнул на асфальт, как паяц, которому обрезали веревочки. Последнее, что он услышал, или скорее, то, что по инерции отразилось в его удаляющемся сознании, был крик, – Студенту плохо! Врача ептвымать!..

От легкого толчка он ненадолго пришел в себя, ему казалось, что он неспеша куда-то летит.

– Несут на руках. Или на носилках. – успел подумать Родион перед тем, как снова провалиться в темноту.

В его сознании мелькали смазанные зарисовки из собственной жизни, но все какие-то мелкие, малозначимые – то соседка, тетя Лариса, женщина навязчивая и импульсивная пристает к маме с единственной целью – выведать ее фирменный рецепт приготовления сазана, размахивая руками и острющим носом. Вот уже сама виновница происходящего – серьезная рыбина, бронзовая и усатая, с укоризной смотрит почему-то из-за столика университетского кафе и вдруг булькает как бы между делом:

– Дай конспекты по сопромату отксерить!

Родион не успел еще придумать уважительной причины для отказа, как выясняется, что это никакой не сазан, а тренер по тхэквондо Андрей Валерьевич грозит не единожды ломанным кривым указательным пальцем и выговаривает:

– Не будешь нормально тянуться, пах порвешь!