Мельница

— Что, что! Ходит с ней и со смотрителем в лес, а потом сидит у них в гостиной, слушает ейную игру на фортепьянах. Фрёкен Кристенсен у нас настоящая дама!

— Ну, это понятно. А дальше что? Он в нее влюблен?

— Влюблен! — презрительно фыркнула Лиза. — О влюбленности тут навряд ли речь… но жениться на ней он хочет… так мне, во всяком случае, кажется. Потому что тогда он освободится от меня.

— Освободится от тебя? — непонимающе воззрился на нее Йорген. — Но я думал… он что, больше не… Разве он не предпочел бы?..

— Покрутить со мной любовь или что-нибудь такое — это он пожалуйста. А вот в жены взять — очень сомнительно… тем более что ребенок ко мне плохо относится… и мельник уверен, что мачеха из меня выйдет никудышная. Зато та, другая, не чета мне… Настоящая фрёкен, даже на фортепьянах играет… Куда лучше бедной прислуги, которая умеет только горбатиться по хозяйству.

Лиза умолкла и, закусив нижнюю губу, потупилась, предалась жалости к самой себе; это чувство, которое нередко охватывало служанку, по крайней мере доказывало наличие у нее воображения.

Несколько минут в помещении слышались только постукивание деревянной ложки о тарелку, грохот вала, приглушенный скрип и скрежет мельницы. Но вот Йорген встал, чтобы подсыпать зерна в воронку жернова.

— Да, нехорошо. Что ж теперь будет) Лиза?

Внезапно подбодренная унынием Йоргена, она откинула назад голову и засмеялась, раскрыв рот в белозубой улыбке.

— Ничего, я его еще приберу к рукам.

Засим она снова опустила взгляд и принялась водить пальцем ноги по мучной пыли на полу.

— Больше всего мешает мальчишка. Мельник, черт бы его подрал, везде таскает сына за собой, и не подступишься. А тот зыркает на тебя своими сердитыми глазищами… Я уж ему и леденцы подсовывала, и носки связала… Шерсть, между прочим, на собственные деньги купила… А если пеку блины, так непременно зову его и угощаю с пылу с жару. Ну чем мне его еще ублажить?!

Отбросив черпак на кучу зерна, Йорген засунул руки в карманы и изобразил важную позу и назидательную мину, которые бы приличествовали глубине размышлений, коими он собирался поделиться со служанкой, размышлений, свидетельствовавших о его знании людей.

— Видишь ли, Лиза, с ним такие уловки не пройдут, тебе его не одолеть. Скажу больше: был бы он лет на десять постарше, ты бы могла вскружить ему голову, как… как кружишь нам всем. Но сейчас тебе с Хансом не справиться.

Тихий смешок Лизы подтвердил Йоргенову правоту; к злости служанки по поводу того, что Ханс неподвластен ей, примешивалось лестное чувство удовольствия от безоговорочного признания ее власти над всеми взрослыми мужами.

— Ну что за вздор ты несешь! — воскликнула она. — Лучше б пораскинул мозгами и помог мне… Чем-то его наверняка можно взять, — добавила она в убеждении, что каждый покупается, надо только знать, какой ценой.

— Прямо не знаю… Разве что… да нет, это глупо…

— Очень может быть, — отвечала Лиза, сев на мешке подальше и получив возможность болтать ногами в синих бумажных чулках. — Может, и глупо, а ты все-таки скажи.

Йорген покосился на две ножки, которые, изогнувшись в воздухе, словно ласкали подошвами друг друга. Ему и впрямь хотелось дать Лизе дельный совет.

— Просто я подумал… мне пришло в голову, что Ханс очень привязан к Дружку…

— Ага! Значит, я должна теперь пресмыкаться перед дворнягой?!

— Нет, просто я… конечно, это глупо…

— Погоди, это совсем не глупо… даже здорово…

Она задумчиво кивала головой.

Йорген, приятно удивленный сим признанием, уселся обратно на мешок и принялся свистеть, одновременно выскребая трубку на пол, а потом набивая ее.

— Кончай свистеть! Неужели не можешь посидеть тихо? — прикрикнула на подручного Лиза, после чего уморительно сжала губы и наморщила лоб, давая понять, что сосредоточенно думает.

— Знаешь, что я сделаю, Йорген? — наконец проговорила она уже безо всякого напряжения на лице, как человек, разрешивший сложную проблему. — Я попрошу своего брата Пера пристрелить Енни.

Сначала тупо вылупив на нее глаза, Йорген вдруг расхохотался во всю глотку, словно посчитал Лизины слова забавной шуткой.

— Чего гогочешь?

— Ты что, всерьез? — опешил Йорген. — Какой тебе прок с того, что несчастная тварь будет убита?