Мельница Морквина

Болело все. Все тело – сплошная, ни на миг не отступающая боль. От боли разрывалась каждая клеточка. Каждый миллиметр кожи пылал неугасимым огнем, в котором, если бы могло, извивалось и корчилось все его тело. Но даже малейшее движение было невозможно.

Кто-то неведомый раздробил молотком все кости и косточки, все большие и малые суставы, разорвал и раздернул сухожилия и связки.

Что касается головы – то ее размозжили отдельно, большим кузнечным молотом – поэтому ни одна набегающая вроде бы мысль, не способна была зацепиться даже на мгновение и тут же вытекала наружу, соскальзывая по чему-то липкому и разбегаясь на мелкие, совсем уже неуловимые ручейки.

О том, чтобы открыть глаза, нечего было и думать – словно тысячи острых деревянных шипов загнали ему под веки. Возможно, и сами глаза давно вытекли или их выклевали летучие мыши…

Что-то знакомое, даже не успев оформиться, еще больше разожгло пламя боли. Что это?

– Одним словом не ответишь,– кто-то длинно, с присвистом вздохнул, и голос скорбно засверлил, одно за другим отверстия в его разбитой голове.– Надо хотя бы двумя. Хорошим и плохим. Хорошее – ты еще жив. А плохое – это уже агония.

Тимофей еле слышно застонал. Боль тотчас отозвалась новым взрывом. Он вспомнил…

После того, как его скрутили на глазах у принцессы, вампир, занимающий теперь тело принца, открыл по хозяйски потайную дверь в стене. Узкими темными переходами, где волоком, а где и вовсе пронося над каменными плитами, Тимофея доставили в маленькую темную комнату с высоченным, почти невидимым в свете двух черных свечей потолком.

Что-то вроде каменного гроба, до поры поставленного стоймя. В углу гроба, за простым дубовым столом с шахматной доской, его ожидал король, к которому тут же подскочил Спилгрим.

Стражники вытолкнули Тимофея на середину комнаты и, оставив его, связанного по рукам и ногам, молча удалились.

«Убьют прямо сейчас,– подумал он,– или сперва мучить станут?»

Король-оборотень окинул его мутно зелеными, словно подернутыми ряской глазами. Зрачков под ней было не разглядеть. Потом взгляд его сделался неожиданно ласков, голос зазвучал вкрадчиво:

– Кто ты, юноша?– спросил он просто, и Тимофею показалось, что добрая сотня изголодавшихся пиявок разом потянула из него кровь.

Он чуть не упал на колени, но, удержавшись, ответил вежливо:

– Я, Ваше Величество, всего лишь жалкий кондитер, не достойный чести даже говорить в присутствии своего короля.

– Я, я все скажу!– вампир подскочил к Тимофею и, ухватив его за шею, с такой силой сжал пальцы, что позвонки жалобно затрещали.– Лазутчик он, чародей, отравитель лесной! Проник к принцессе, птицу кремовую оживил, меня, жениха оболгал!..

– Не горячись,– остановил его «король».– Юноша хорошо воспитан, не глуп и собой пригож. Да вот одна беда- это не Морквин. Ты кого мне привел?!

Смущенный вампир закрутился по комнате.

– Сам вижу, совсем не Морквин. Но, что выловили, то, извиняйте, перед вами.– Спилгрим покрутил, будто продавая, Тимофея.– А что? Этот тоже ничего. Если вам, Ваше Величество, не гож, отдайте его мне. Изголодался я без кровицы, отощал, еле ноги ношу. Если не все высосу, так хоть отопью малость. Силушки больше нету терпеть, изнемог я…

Оборотень помрачнел, принялся укорять «принца».

– Хоть перед гостем бы постыдился! Ты же мне как сын родной. Оглянись, вспомни – откуда мы и где теперь? Посмотри – я король! Из горбатого карлика с разоренного болота в славного короля в неприступном замке! А ты?! Красавец, кавалер…. Из мыши летучей, тьфу!.. Ну, зачем тебе кровь пить? На столе лучшие вина, яства каждый день, какие душе угодно. Живи и радуйся! Надо работать над собой, усилия совершать, подвиги. Ты же рыцарь теперь!

Принц потупился.

– А мне-то как стыдно! Только сердцу ведь не прикажешь. Тянет, подлое, на кровь…

Король даже пристукнул по столу, заставив подпрыгнуть тяжелые, инкрустированные золотом и камнями шахматные фигуры.

– Ну, так я сам, своими руками и вырву твое сердце. Лучше одному на троне, чем вампира подле себя держать.

– Я вам не мешаю?– спросил Тимофей.– Может, мне позже зайти…

– Не обращай внимания, дело семейное.– «Король» немного успокоился, огладил ухоженную седоватую бородку.– В каждой избушке, так ага, так ага, свои погремушки. Ты сам-то, чей будешь? Да ты не бычься, я и так вижу – хитрый мельник тебя вместо себя подослал. Верно? Знать, скоро и сам пожалует. Совсем страх потерял этот боров. Так и кружит у замка. Принцесса ему покоя не дает, любит он ее. Да видел ли он себя в зеркале, деревенщина?! Но хитер – первым не пошел – тебя, доверчивого, подставил. Вот и верь колдунам…

Оборотень еще что-то говорил, мерзко хихикая, спрашивал, но Тимофей уже не слушал.

Он силился понять, жива ли затаившаяся у него на груди змея?

Словно угадав его мысли, Спилгрим рывком разодрал на нем одежду, с отвращением отдернул руки, отскочил, как ужаленный в сторону.

– Какая гадость!!