Мельница на Флоссе

Известно, что джентльмены склонны делать подобного рода признания и неосторожно высказывать дамам нелестное мнение о других представительницах прекрасного пола. Вот отчего многие женщины отлично осведомлены, что те самые мужчины, которые ревностно и самозабвенно ухаживают за ними, втайне питают к ним глубокое отвращение! То, что Люси, безоговорочно поверив словам Стивена, все же твердо решила утаить их от Мэгги, как нельзя лучше раскрывает ее характер. Но вы, зная истинную цену словам и следуя иной, высшей логике, уже предвидите ход событий, и вас не удивит, что, направляясь к лодочной пристани, Стивен, наделенный живым воображением, мысленно пожинал плоды своей удачной затеи с лодкой, размышляя! о том, что Мэгги по крайней мере дважды обопрется на его! руку и что джентльмен, желающий, чтобы глаза дам были! обращены на него, занимает крайне выгодную позицию, когда сидит на веслах. Что из этого следует? Неужели Стивена влюбился с первого взгляда в эту удивительную дочь миссис Талливер? Разумеется, нет. Подобные вещи происходя только в романах. К тому же он был влюблен и даже почта помолвлен с самым прелестным созданием на свете и уж никак не был склонен делать себя посмешищем в глазах людей. Но когда человеку двадцать пять лет и у него нет подагрических утолщений на пальцах, ему не может быть совершенно безразличным прикосновение ручки прелестной девушки. Вполне естественно и безопасно — по крайней мере при данных обстоятельствах — восхищаться красотой с удовольствием ее созерцать. А в этой девушке, изведавшей бедность и невзгоды, было что-то поистине притягательное; приятно было наблюдать и нежную дружбу двух кузин. Как правило, Стивену не нравились женщины, поражающие своей необычностью, но в этом случае необычность, как видно, была высшего порядка, и коль скоро никто не неволит человека жениться на подобной женщине, — что ж! — они вносят приятное разнообразие в рутину светской жизни.

Обманув ожидания Стивена, Мэгги в первые четверть часа ни разу не посмотрела в его сторону; она не могла наглядеться на старые, знакомые ей с детства берега. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой вдали от Филипа — только он один и любил ее той нежной, преданной любовью, которой ей так недоставало. Но вскоре внимание ее привлекло мерное движение весел, и у нее мелькнула мысль, что хорошо было бы научиться грести. Это пробудило ее от задумчивости. Она попросила дать ей весло, и когда оказалось, что она совсем не умеет с ним обращаться, в ней заговорило тщеславие. От напряженных усилий кровь прихлынула к ее щекам, и она заметно оживилась.

— Я не успокоюсь, пока не научусь грести и не смогу катать Люси и вас, — весело сказала Мэгги, выходя из лодки.

Как известно, Мэгги склонна была к некоторой рассеянности, особенно когда бывала чем-нибудь увлечена. Вот и теперь Мэгги выбрала для своего замечания самый неподходящий момент: она поскользнулась, но, по счастью, мистер Стивен Гест, подхватив ее под руку, не дал ей упасть.

— Надеюсь, вы не ушиблись? — спросил он, наклоняясь к Мэгги и с беспокойством заглядывая ей в лицо.

Как чудесно, когда кто-то высокий и сильный таким милым, деликатным образом проявляет заботу о вас! Мэгги впервые довелось испытать подобное ощущение.

Добравшись до дому, они застали там тетушку и дядюшку Пуллет, сидевших в гостиной с миссис Талливер, и Стивен поспешил откланяться, испросив позволение вернуться вечерам.

— Пожалуйста, привезите ноты Пёрселла,[91] которые вы взяли у меня, — сказала Люси. — Я хочу, чтобы Мэгги послушала то, что вам больше всего удается.

Тетушка Пуллет, нисколько не сомневаясь, что Мэгги будет повсюду сопровождать Люси и, вероятно, получит приглашение в Парк-Хауз, пришла в ужас от ее наряда; ведь если Мэгги предстанет в нем перед высшим обществом Сент-Огга, она навлечет позор на всю семью. Надо было самым быстрым и решительным образом спасать положение и по сему случаю состоялся совет с участием миссис Талливер и Люси, которые рьяно принялись обсуждать с тетушкой Пуллет, что именно из ее обширного гардероба больше всего подойдет для этой цели. Право же, Мэгги необходимо вечернее платье, и притом как можно скорее, а ростом она почти с тетушку Пуллет.

— Вот ведь незадача, что в плечах она шире меня! — проговорила миссис Пуллет. — Ей как раз пришлось бы впору мое черное штофное. Да только что делать с ее руками? — добавила она, со скорбным видом, взяв большую округлую руку Мэгги. — Разве она влезет в мои рукава!

— О, это неважно, тетя; пожалуйста, пришлите нам свое платье, — сказала Люси. — Я и не хочу наряжать Мэгги в платье с длинными рукавами. У меня есть много черных кружев, мы их как-нибудь приспособим, и руки Мэгги будут выглядеть прелестно.

— У Мэгги и без того красивые руки, — вмешалась миссис Талливер, — почти такие, как были у меня смолоду, только мои-то никогда не были смуглыми. Жалко, что она пошла не в нашу породу.

— Вздор, тетушка! — сказала Люси, поглаживая миссис Талливер по плечу. — Вы в этом плохо разбираетесь. Художник пришел бы в восторг от смуглой кожи Мэгги.