Мельница желаний

Слова руны слетели с его языка так легко, как, бывало, срывалось ругательство, когда соскочившая тетива ударит по пальцам. Ильмо еще не успел осознать, что ухитрился сам сложить заклинание, как что-то тронуло его правую ладонь. Тонкая коричневая ветка заблестела на солнце, покрывшись золотистыми каплями. В середину черного знака на ладони Ильмо капнуло что-то теплое и душистое.

– Вяйно! – воскликнул он, глядя, как прозрачные капли сбегают по иголкам и падают с розовых шишечек на концах веток. – Смотри!

– Подожди, – отозвался тот с крыльца. – Держи руку, пока не набежит полная ладонь.

Ильмо кивнул и сложил ладонь лодочкой.

Тем временем золотистая лужица смолы, смешавшись с остатками зелья Калли, потемнела и приобрела цвет зеленоватого янтаря. Смола становилась все горячее. Ильмо стиснул зубы, рука его задрожала.

– Держи, держи! – крикнул Вяйно.

Внезапно Ильмо показалось, что в глаза ему ударил солнечный луч. Зеленоватая жгучая смола на его ладони исчезла. Да и с рукой творилось нечто удивительное. Она стала словно чужой, гладкой и прозрачной, как янтарь; светилась изнутри и ничуть не болела. Терпкий запах смолы сменился тяжелым и сладким, с горчинкой, ароматом гречишного меда.

– Сейчас остынет – и станет как раньше, – услышал он голос Вяйно. – Вот он, чистый, целительный сосновый сок, древесный мед! Сосенка-то моя постаралась, а? И ты молодец!

Сияние понемногу угасло, медовый запах растаял в воздухе. Ильмо еще раз взглянул на правую руку и увидел, что его ожог совершенно зажил, будто и не было.

– Дай посмотреть, – велел Вяйно. – Очень хорошо! А громовую стрелу в круге зачем оставил?

– На память, – усмехнулся Ильмо.

– О покупном обереге?

– Нет, о райдене, остановившем поток Маналы!

На вечерней заре Вяйнемейнен начал собираться в дорогу.

– Каша в печи, – сказал он, застегивая обшитый железными пластинками ремень поверх любимой волчьей безрукавки. – Хозяйничай тут пока, а я отправляюсь смотреть на подменыша. Надеюсь, к утру вернусь. Но если даже задержусь, ты меня обязательно дождись.

– Конечно, дождусь, – сказал Ильмо. – Куда ж я денусь? А что у тебя такое в руке?

– Это? – Вяйно поднял лучину, над которой трудился весь вечер. – Ну, взгляни.

Ильмо повертел палочку в руках и вернул колдуну.

– Ничего не вижу, – разочарованно сказал он. – Обычная щепка.

Вяйнемейнен вышел за ворота и отправился на самую макушку своей горы, в сосновую рощицу, где никто, кроме него, не мог бывать. Там, на вершине, находилась небольшая полянка, а на ней – каменный круг из невысоких валунов, в точности такой же, как на Браге. В середине круга чернело кострище. Вяйно вошел в круг, сложил шатром заранее приготовленные сухие ветки, подложил мха для растопки, ударил кремнем о кресало. Вскоре над ветками заплясало пламя, быстро поднимаясь к небу. Вяйно отступил к краю круга и вытащил из рукава свою лучину. На ней были загодя вырезаны три руны – волшебные знаки, настолько сложные, что Ильмо не смог их не только прочитать, но даже увидеть.

Первым был знак верховного бога Укко, на краткое время дающий колдуну не только богоравные мудрость и силу, но и дар превращений. Второй была руна «Птица о шести крыльях» – проводник в Голубые поля. Третьим – знак «Дорожный указатель», открывающий пути во всех мирах. Вяйно выпрямился, бросил лучину в пламя, закрыл глаза и шепотом произнес имя первой руны. И его слово стало камнем, скалой до неба, тяжкой и неодолимой. Тогда произнес Вяйнемейнен тайное имя второй руны, и его слово стало огнем, жгучим и ослепляющим. Потом он назвал имя третьей руны, и его слово стало живым деревом, растущим от земли до неба, оплетающим пространство, с корнями, уходящими в мировую бездну. Костерок вспыхнул, языки пламени взметнулись в небо, невидимые пути раскрылись. Верхушки сосен нагнулись под порывом сильного ветра. Ветер дул и справа, и слева, потом с озера налетел влажный холодный бриз, потом загудело снизу под горой, и вдруг небо перевернулось в глазах Вяйно. Деревья и облака поменялись местами, а над горой взвился, паря в воздушном потоке, черный ворон.

«Улетел, и мне пора», – подумал Ильмо, стоя на крыльце и провожая ворона взглядом. В отличие от родичей, которые считали колдуна убежденным домоседом, охотник знал, что Вяйно странствует часто и далеко, только не в человеческом облике. Дождавшись, когда ворон исчезнет за кромкой леса, Ильмо тут же и сам вышел за ворота. Он не хотел обманывать Вяйно. Но ведь нынче ночью на берегу реки его будет ждать Айникки!

«Я ведь только туда и обратно, – думал он, шагая вниз по тропе и глядя, как между темными стволами алеет над озером закат. – К утру обернусь. Вяйно запретил мне только спать вне его дома, а о том, что нельзя оттуда выходить, уговора не было. Спать не буду – уж сегодня-то ночью мне точно будет не до сна! Приведу Айникки на гору, а тем временем, глядишь, Вяйно разберется с подменышем и вернется. Потом сядем в лодку и поплывем с милой на Лосиный остров – никто нас не догонит!»

Глава 8 ЙОКАХАЙНЕН В ПУТИ