Мельница желаний

— В одном ты не прав, колдун Вяйнемейнен, — произнес саами глуховатым, но сильным голосом певца. — Я знал, к кому пришел в дом. Слава твоя проникает в глубины звездных океанов и во мрак ледяного Хорна. Достигла она и моего стойбища и уязвила меня в самую печень! И тогда я понял, что не смогу ни есть, ни спать, пока не будет у нас с тобой встречи, и я не уверюсь, что вся твоя слава — не более чем вздорные басни из тех, которые рассказывают у очага старики в ночное время года.

Вяйнемейнен усмехнулся, терпеливо выслушав многословный и замысловатый вызов на бой. Когда-то райдены любили соревноваться в велеречивости, украшая вызовы проклятиями и насмешками. Но после войн с Похъёлой обычай болтать перед боем быстро отмер. Туны времени на разговоры не тратят — если могут, нападают сразу, если не могут, улетают и нападают из засады.

— Слава тоже кое-чего стоит, — заметил он. — Вот ты мое имя знаешь, а я твое — нет.

— Я — Йокахайнен из рода Железного Ворона, — с достоинством сказал молодой колдун. — Отец мой Ише повелевает многочисленным и богатым племенем, мать моя из рода нойда и сама известная шаманка. Дед мой был великим нойда, он умел обращать людей в камень. Эти камни до сих пор стоят в тундре, могу показать.

— А сам ты что умеешь, кроме как хвастаться заслугами родственников?

— Я овладел всей мудростью предков. Я умею взывать к богам, заклинать зверей и подчинять своей воле хийси. Я учился у похъёльских колдунов, у непревзойденных тунов. Среди саами мне нет равных в ворожбе.

— А я тебе на кой сдался?

— Победа над тобой меня прославит, — без лишней скромности сообщил Йокахайнен. — А больше мне от тебя, старик, ничего не надо.

Вяйно тяжко вздохнул. На самом деле у него отлегло от сердца. Если этот хвастливый юноша был тем, за кого себя выдавал, то он не казался серьезным противником. Возможно, он даже не догадался порыться в сундуках в избе. Некоторые вещицы, обращенные против хозяина, могли бы создать Вяйно много неприятностей.

— Значит, Йокахайнен из похъёльских саами. Первый раз слышу. Сколько тебе лет?

Услышав этот вопрос, нойда утратил невозмутимость и явственно разозлился.

— Это не имеет никакого значения, — заявил он, нахмурясь. — В наших делах возраст не важен. Тот, кто искуснее в ворожбе, — займет дорогу. Слабый, убеленный сединами — уступит.

— Седина — не признак слабости, в особенности среди колдунов. Ступай отсюда, мальчик.

Йокахайнен дерзко улыбнулся и провел пальцами по струнам кантеле. Над двором поплыл жалобный звон. На солнце набежало облачко и тут же двинулось по небу дальше.

— Я посрамлю тебя, старик! Я перепою тебя, певец! Я зачарую тебя, чародей!

— Последний раз предлагаю по-хорошему, парень, покинь мою избу!

— Победить тебя будет для меня честью.

— Упрямый саами! Ладно, сам напросился! Вяйно вошел во двор. Сосновый бор за его спиной проводил его шелестом и скрипом. Йокахайнен, скрывая торжество, неторопливо спустился с крыльца. Он до последнего опасался, что Вяйно не примет его вызова.

— Как ты собираешься со мной сражаться? — спросил Вяйно, давая сопернику понять, что обмен любезностями закончен.

— Выбор за хозяином. Ты, говорят, знаток рун и песнопевец. Я тоже певец не из последних. В каком из этих искусств ты желал бы со мной померяться силами?

Вяйно развеселился.

— Я человек простой, безвестный, всю жизнь прожил в лесу, пению учился у кукушки, а руны сам кое-как постиг своим слабым старческим умишком. Я выбираю пение, хотя бы для того, чтобы послушать, какие звуки издает твое забавное кантеле. Оно, похоже, костяное?

— Это похъёльское кантеле. Там других не делают. Мое я сделал сам из челюсти косатки. Только человеческая и медвежья кость звучит лучше.

— Хм… — Вяйно на мгновение задумался. — А мое-то кантеле в избе осталось. Надо бы его оттуда забрать…

— Э нет! Споешь и без кантеле, — нойда быстро отступил к крыльцу. — Я тебя в дом не пускал. Победи меня сначала.

Вяйно, ничуть не огорчившись, что его простая уловка не удалась, оглянулся по сторонам и сел на колоду для рубки дров.

— Ну, начинай, — благодушно предложил он нойде. — С чего-нибудь малого. Посмотрим, чего стоят похъёльские чародеи.

Йокахайнен кивнул, быстро проверил, настроено ли кантеле, и оглянулся по сторонам в поисках достойной темы. Его взгляд упал на пушистую сосенку, растущую у крыльца.

— Если я песней умертвлю это дерево, ты сможешь песней же его оживить?

Вяйно задумчиво поглядел на сосенку.

— Ну попробуй.