Читаем Мелочи архи..., прото... и просто иерейской жизни полностью

Я уже упоминал о том, что в семинариях до сих пор составляются пародийные акафисты, высмеивающие начальствующих и преподавателей. Но вот шутка с политическим оттенком, и в семидесятых годах, когда она была в ходу, ее “авторы” и “исполнители” могли за нее поплатиться. К сожалению, в записи это сильно проигрывает, тут все надо произносить вслух с соответствующими интонациями.Д и а к о н: Вонмем!Ч т е ц: Прокимен, глас четвертый. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!Х о р: Пролетарии всех стран, соединяйтесь!Ч т е ц: Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма.Х о р: Пролетарии всех стран, соединяйтесь!Ч т е ц: Пролетарии всех стран...Х о р: Соединяйтесь!Д и а к о н: Премудрость!Ч т е ц: Соборного послания Леонида Брежнева чтение!Д и а к о н: Вонмем!Ч т е ц: До-ро-гы-я то-ва-ры-щы...


В пятидесятых годах в Московской Духовной академии обучались два студента. Один из них был араб, а другой русский, и жили они вдвоем в одной комнате. Были они молодые и здоровые, а потому Великим Постом постоянно чувствовали приступы голода. А тут, как на грех, студента-араба посетили родственники и тайно передали ему сырую курицу. Получивши этот дар, он сумел уговорить своего соседа по общежитию тайно зажарить птицу и съесть. Они раздобыли электрическую плитку, сковородку, заперлись в своей келии и приступили к стряпне... Запах жареного скоро проник в коридор, и это учуял один из преподавателей. Он подошел к двери, из-под которой несло скоромным, постучал и потребовал немедленно открыть. Войдя в комнату, преподаватель указал на плитку со сковородкой и грозно спросил:—Что это у вас?— Курица, — обреченно отвечал русский студент.— Но – на оливковом масле! — с вызовом добавил араб.


“Бурсак” забежал на семинарскую кухню. Увидев кусок сыра, он схватил его и отправил в рот.— Ты что? — возмутилась повариха. – Ведь сегодня среда!— Разве?.. А я думал, что пятница...


Еще о посте. В семинарию поступил мальчик, как видно, из семьи от Церкви далекой. Через несколько дней он объявил своим новым товарищам:— Я поститься не могу. Я буду ходить в к о к л е т н у ю...


На экзаменах по гомилетике (искусство проповеди) бывают такие вопросы – сказать слово на заданную тему. Например, первое обращение к пастве священника, только что назначенного на приход. (Мне самому довелось на экзамене произносить такую проповедь.) Так вот бурсаки сочинили небольшой стишок – первое слово пастыря к пастве.Благословен Бог наш –

Я – поп ваш.

И ныне и присно –

Владыкой присланный.

И во веки веков –

Учить вас, дураков.


Вообще же гомилетика многим “бурсакам” дается с большим трудом. Искусство говорить публично – вещь сложная, и тут возникает множество забавных историй. Вот одна из них. Некоему учащемуся назначено было говорить проповедь в академическом храме. Выйдя на амвон, он увидел преподавателей, своих товарищей и одну старую монахиню. А посему начал свою речь таким обращением:— Отцы, братья, сестры и матушка Матрона...Раздался общий смех, и проповедь не состоялась.


Рассказывали мне о подобном эпизоде, который произошел в Ленинградской семинарии. Некий “бурсак” приготовил проповедь и выучил ее наизусть. Но как только вышел на амвон, от волнения забыл все, что должен был сказать.— Братья и сестры, — начал он, потом беспомощно повторил, — братья и сестры...После этого “проповедник” некоторое время помолчал, силясь вспомнить текст, но безуспешно... тогда он в третий раз возгласил:— Братья и сестры... спасайтесь, кто как может!И с этими словами убежал из храма.


Весьма своеобразные фигуры бывают и среди семинарских преподавателей. Например, протоиерей Зотик Я. Его предмет – церковное пение, и предан он ему до самозабвения. У меня до сих пор в памяти стоит его вдохновенное лицо. Он буквально вещает:— Интервалы! Интервалы! Да вы знаете, что такое в музыке интервалы?.. Кто бы мы с вами были без интервалов?.. Мы бы были – лишние люди!..Или:— Кварта! Да вы знаете, что такое кварта?.. Это такой интервал, с которого начинается гимн Советского Союза!..Помнится, я сочинил коротенькую эпиграмму на него, но – увы! — среди соучеников моих почти никто не мог оценить ее по достоинству.Экзамен Отца Зотика

-Чистейшая экзотика!


Совершенно замечательно проводит экзамены профессор Московской Духовной академии А.И.Осипов. Я сам, помнится, сдавал ему апологетику. На том экзамене он заметил, что некий батюшка имеет слабое понятие об Исламе, и тут же сказал ему:— Вот две религии – Магометанство и Ислам. Какая между ними разница?.. Или даже так: три религии – Ислам, Магометанство и Мусульманство... Что вы можете сказать об их различиях?Этот профессор, бывало, усаживал двух экзаменующихся рядом и говорил им:— Вот вы – православный священник... А вы – мулла... Теперь начинайте доказывать друг другу истинность своей веры.


Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги